— Прощевайте, ребятки! — крикнул вслед уходящим боец с красным, словно ошпаренным, лицом, на котором белели толстые выгоревшие брови. — Живите — не тужите!
— Саврасов! — сердито одернул Витенков. — Довольно слезу пускать. Не маленький!
— Какая ж тут слеза, товарищ лейтенант, — конфузливо оправдывался боец. — Просто так… по обычаю…
В еще темном, но уже без звезд небе послышался ровный, шмелиный гуд. Верховцев машинально глянул на часы: три тридцать. И, как бы угадав мысль командира роты, Окунь сказал с раздражением:
— Как на работу летят. Точно. Аккуратный все-таки народ немцы.
— Аккуратный! — вспылил Витенков. — Били их, чертей, мало — вот и весь секрет.
На том берегу неистово загрохотали зенитки, задергались так, словно сами хотели вслед за снарядами прыгнуть ввысь. Бледные лезвия прожекторов заметались по тучам, скрещиваясь и разбегаясь в стороны. Начался очередной налет.
К шести часам утра — к моменту взрыва моста — рота Верховцева, усиленная, как и было обещано, батареей противотанковых орудий, заняла оборону у брода, расположенного вверх по течению реки, в двух километрах от моста. Красноармейцы окопались в прибрежной березовой роще, замаскированные орудия были поставлены на прямую наводку.
Расчет командования оказался правильным. Передовые подразделения противника, двигавшиеся по шоссе, в 7 часов утра подошли к взорванному мосту. Река бурлила, билась о быки и рухнувшие покореженные массивные фермы. Посовещавшись, мотоциклисты двинулись по проселку к броду, который, как видно, был отмечен и на их картах. Они были убеждены: все наши подразделения покинули этот берег, чтобы использовать реку как надежный оборонительный рубеж.
Верховцев из своего окопчика ясно видел мотоциклистов, казалось, даже различал их лица, слышал голоса, заглушаемые треском моторов. Когда до мотоциклистов осталось не больше ста метров, Верховцев махнул рукой. Рванулась нервная дрожь пулеметов. Застигнутая врасплох, колонна мотоциклистов смешалась, заметалась, ответила нестройными, отрывистыми, как собачий лай, автоматными очередями. Не выдержав, мотоциклисты повернули и, бросая убитых и раненых, обгоняя друг друга, скрылись за лесом.
Сразу стало тихо. Обманутые тишиной, зачирикали птицы, на реке, сверкнув на солнце серебром, всплеснула щука.
Но не прошло и двадцати минут, как послышался гул моторов и на шоссе появились два танка. Ползли они осторожно, словно ощупывали дорогу. Головная машина время от времени простреливала рощу короткими пулеметными очередями. У разрушенного моста танки свернули с шоссе и, набирая скорость, устремились на огневые позиции роты. Когда совсем отчетливо стал слышен вой перегревшихся моторов, Верховцев вопросительно покосился на артиллеристов: не просчитались бы! Расчет ближнего орудия уже изготовился к стрельбе. Наводчик прильнул к панораме. Неожиданно грянул выстрел, прокатился по лугу, эхом отозвался за рекой. Головной танк рванулся вперед, стал разворачиваться. Новый выстрел — и грязный дым окутал гусеницу, веселое пламя заплясало над башней.
Шедшая сзади машина остановилась, направила пушку на рощицу. «Сейчас откроет огонь», — подумал Верховцев. И действительно, танк вздрогнул, и над головой, сбивая верхушки берез, пронесся снаряд и шлепнулся на песке у реки. В это время открыло огонь орудие, стоявшее в другом конце рощи. Танк тупо, как вол, пошел на выстрелы. Еще минута — и он ворвется на огневую позицию артиллеристов, раздавит расчет. Но вдруг танк быстро развернулся и ушел, оставляя за собой облако дыма и пыли.
Верховцев посмотрел на часы: начало одиннадцатого. Еще восемь часов надо пролежать здесь, в роще. Отряхнув землю и траву, налипшую к сапогам и бриджам, пошел по взводам. Убитых не было, не было и тяжелораненых. Только у Савина одному бойцу осколком задело плечо. Наспех перевязанный, бледный от потери крови и боли, он полулежал в окопчике и жадно сосал толстую цигарку.
— Ну как, боец? — склонился над ним Верховцев.
— Какой я теперь боец, — поморщился раненый. — Обуза одна. И как только недосмотрел…
Подбежал потный, возбужденный Витенков. Его помкомвзвода Катников, заметив, что немецкие танкисты пытаются уйти из подбитой машины, подкрался поближе и автоматной очередью уложил весь экипаж.
— Наградить его надо, товарищ капитан. Герой, просто герой! — широко и радостно улыбался Витенков.