Сутки миновали, как я приезжал в свой домик и хижина уже успела утратить жилой вид, когда мы наконец преодолели все сугробы и подъехали к ней. Огромные сосульки наросли по краям крыши крытой зелеными от старости и мха досками. Небольшие оконца присыпало снегом и видны были лишь узкие, похожие на амбразуры щели. Внутри было еще темнее чем снаружи.
Я люблю свой домик. Мне нравится и то что он такой маленький и то что двери и окна столь малы и что когда-то очень давно у печи отвалилась дверца и печь стала походить на камин. Ларри это тоже понравилось.
- На южном берегу озера Трех крокодилов, между Тростниковым адом и Минилесом у отца тоже была охотничья хижина. Там его и нашли.., - тихо проговорила она, задумчиво глядя на огонь в печи и в это же время растирая кожу Рендолла.
- Ты говоришь о свое отце словно он уже умер... Ларри, он же еще жив, - у меня промелькнула мысль об умственном здоровье девчонки. Столь удивительное приключение могло и не пройти бесследно.
- Рендолл-то? Он мне не отец. Даже не родственник ни какой.
Я открыв рот смотрел на Ларри, а она как ни в чем не бывало:
- Мой отец, Бат Стратфорд, был одним из лучших охотников Ореховой долины. Он всегда возвращался с добычей из Тростникового Ада.., а однажды...
Слеза, одинокая, почти как мужская, капелька влаги выкатилась из глаз маленькой мужественной девчонки.
- ...Приближался вечер... мы с мамой пришли на пристань... там уже много людей было... Все толкали друг друга, пытаясь пройти ближе к ограждению причалов, но никто не кричал, не ссорился.. В основном там были женщины...
Мы долго ждали, становилось холодно, поднимался ветер и вот наконец с востока показались точки охотничьих лодок. Они приближались очень быстро и уже скоро одна за другой стали входить в порт... Лодку отца привели на буксире. Он лежал в ней... уже мертвый. На отца напал стер. Отец убил его, но было уже поздно - яд проник в кровь. Отец смог только доползти до домика. Там его и нашли...
- А как же вы с матерью? - спросил я, когда Ларри умолкла.
- Сначала продали охотничий участок и лодку отца. Денег хватило на десять суток, а потом мама стала искать работу. Я бросила школу и устроилась на мыловаренную фабрику, а мама горничной губернаторши. Однажды она пришла домой в порванной одежде и вообще какая-то не такая . Молча обняла меня, сняла с гвоздя отцовское ружье, одела патронташ и ушла. Через несколько часов я узнала, что губернаторский сын, ублюдок, изнасиловал ее, она вернулась с ружьем, убила его и еще пятерых таких же дружков, а потом сама была застрелена телохранителями губернатора...
Вторая слезинка заспешила за первой по обветренной щеке Ларри.
- ...Некоторое время я жила у бабушки - маминой мамы. Она никогда не любила меня и в конце концов просто выгнала. Я пошла в город и обязательно замерзла бы еслиб не Рендолл... Если он умрет...
Девчонка долго сдерживала слезы, но слезы, все-таки, прорвали плотину. Ларри не кричала, не стонала, только по щекам бежали соленые ручейки.
Я всегда, как-то неуютно себя чувствую в таких случаях. Сидишь слушаешь и ни чем помоч-то не можешь. Вот и тогда, нужно было как-то успокоить девку, сказать что-то, а я сидел как истукан, тер руку об руку и молчал.
Рендолл наверное рожден был, чтоб всем помогать. Одних на том свете заждались и он с легкостью помог им туда отправиться, мне вот сказать надо было что-то, а он пошевелился и сразу необходимость отпала. Ларри забыла про себя, про свое горе и засуетилась возле него.
- Нужно что-нибудь жиденького, питательного сварить, - решительно заявила она. - Например бульон. У тебя есть на примете, здесь не далеко где-нибудь, жирный зверек? Не хочешь сходить на охоту?
Я, молча, подкинул дров в печь и пошел.
Самое сложное в ночной охоте это не заблудиться в наполненном паутиной теней лесу. Охотиться ночью сможет даже ребенок с перочинным ножиком. Всего-то и делов, что найти нору в снегу, раскидать снег и пристрелить недовольно бурчащего во сне зверька. В общем просто, но я больше люблю мчаться по степи на багги за стадом санков, догонять этих красивых длинношеих животных и схватив за рога перерезать им горло. Потоки крови, весь в ней перемазываешся, но зато какой азарт!
В общем я охотился минут пять и еще час Ларри варила еду для Рендолла.
Время летело быстро. Я охотился, Ларри возилась у печи, Рендолл быстро поправлялся. Часов через сто он уже настолько окреп, что начал выходить из хижины на свежий воздух.
Я рубил топором чурбаки, когда названный отец Ларри подошел ко мне. Молча взял чурбак, мрачно посмотрел на него и разорвал его вдоль на две половинки. И если бы он не заговорил после этого, я бы наверное простоял бы с открытым ртом часа два и обязательно отморозил бы себе все внутренности.
- Вельд течет с вулкана? - вдруг спросил Рендолл.
- Ну да, - ответил я, смочив прежде высохшее небо.
- Вулкан вот-вот взорвется, река выйдет из берегов. Нужно заготовить воды! Река будет мутная, а снег покроется пеплом, - не очень-то я ему поверил.
Он говорил так словно сам все это решил сделать. Если бы не Ларри я и с места бы не сдвинулся.
- Почему ты так думаешь? - спросила девочка, подходя ближе.
- Я чувствую. Вулкан напрягся!
- О'Кей, Инки, Спайк, нужно приняться за воду. Если Рендолл говорит, значит так все и будет.
Я пожал плечами и отправился к реке. В конце концов вода лишней не будет.
Зрелище того, как Рендолл работает вызывает легкую дрожь восхищения и страха. Он носил за один раз столько воды сколько мы с Ларри за пять.
- Можно подняться на хребет. Посмотреть на вулкан, - сказал Рендолл, выливая в бочку последнее ведро воды.
- Он скоро рванет? - поинтересовалась Ларри, вытирая капельки пота с лица.
- После полуночи. Мы можем успеть к началу.