— Ты, крыса, — устало сказал я. — Помнишь День?
Рот экселленца открылся и закрылся, как у рыбы. Слова застряли у него в глотке, но я не был уверен, что он правильно меня понял. Решил уточнить.
— Мое имя Рогнар Эль Вепов. Ты, крыса, убил мою мать у меня на глазах… Я пришел напомнить тебе об этом.
— Но я… — пискнул Густав бледнея.
— Прежде чем я отсюда уйду, ты умрешь, — сообщил я ему.
— Но я… но Браун… Да, верно! Он же забрал тебя тогда…
Экселленц медленно сел прямо на ковер. Его крысиную мордочку исказила гримаса.
— Если б ты знал… сколько я страдал. Она снилась мне… Она и ты… Избавь меня от этого… Убей меня.
Такой оборот ставил в тупик. Этот старикашка совсем не подходил для роли злодея. Я встал и медленно отправился к нему. Желание его смерти оставило. Зачем убивать, если страдания уже сделали это. Я просто пихнул его ногой и пошел к двери.
Дойти я не успел. Он передумал, хотя еще не знал, чего это будет ему стоить.
— Стоять, — истерично заверещал он.
Я резко обернулся. И что же я увидел! Крыса стояла, направив на меня ствол бластера. Он делал ошибку за ошибкой. Странно, что вообще дожил до таких лет.
— Прежде чем убить твою мать, я отдавал ее солдатам! — испытывал мое терпение Густав. — Я убил ее и еще тысячи, таких как она. Я хотел убить и тебя, да этот… Браун, забрал тебя. Сейчас я тебя все–таки… Я могу это…
Я медленно приближался к маньяку.
— …Я могу убить всех! Я могу идти по трупам! Весь мир будет принадлежать мне! Все эти спесивые людишки будут валяться у меня в ногах! — брызгал слюной Густав. Мне оставалось только сделать шаг и выхватить бластер из его ручонки. Что и сделал. Он прервал свою замечательную речь на полуслове.
— Начни сначала. Я не запомнил, — попросил я его. — Кстати про страдания мне понравилось больше. Расскажешь мне это, когда снова встретимся? В Аду!
Так рассеивается дым. Так же рассеялась спесь экселленца.
— А что ты говорил тем мальчикам, что шли умирать за тебя на рудник? Расскажи, мне интересно.
«Повелитель» опустился на колени.
— Пощади, — выдал он. Сюрпризам не было конца. — Ты же не сможешь убить человека, глядя ему в глаза…
— Пожалуй, — согласился я, опрокидывая его на спину и наступая ботинком ему на голову. — Человека, пожалуй, не смогу. Но ты же не человек, Ты крыса. Я тебе это уже говорил…
Его череп хрустнул и кровавое дерьмо, которым он был набит по самый затылок, брызнуло на ковер и мне на ботинки.
Когда в упавшую дверь ворвались двое амбалов, я уже направлялся на выход. Они были настолько тупы, что дали мне уйти.
По дороге к посадочному доку я встретил Антрэ. Его чемодан был закреплен позади тележки.
— В доке нет ни одного серьезного корабля, — по–деловому доложил он. — Нам придется добыть себе судно на планете.
— Нам? — не очень–то хотелось тащить за собой инвалида.
— Не говори ерунды, юноша. Я обещал твоему отцу приглядывать за тобой, и намерен выполнять обещание… Да и не бросишь же ты меня здесь. На съедение этим акулам!
Что ж, он был прав. Я не мог его бросить. Он покатился впереди меня к подготовленному к отлету челноку.
— Ну, где ты хочешь, чтоб мы сели, капитан, — бодро сказал он, уверенно усаживаясь за пульт управления.
— Полетели, там посмотрим, — угрюмо буркнул я и позавидовал его оптимизму. Мне же будущее виделось темным и страшным. И кровавым. Я уже чувствовал впереди много–много крови на своих руках.
Я спал и конечно не услышал, как у меня появился сосед. Он и вернул меня из яркого мира снов. Еще не открыв глаза, почувствовал: чьи–то маленькие проворные пальчики пробежали по карманам и тут же освободили их от всего содержимого. Ничего особо ценного у меня не было и воришке это видимо не понравилось. Я услышал какой–то тихий шепот и попискивание. По звуку определил положение соседа и решил преподать ему урок. Нельзя же начинать знакомство с воровства. Не по–людски это.
Я резко сел, открыл глаза, и схватил соседа за то место, где у него должна была быть шея.
— Чир–чи–сюичир-сир–чюи… плехая находка… Сюи–грру–си… Находка — вред.
И смех и грех. Моим соседом оказался дас. Существо разумное, чрезвычайно таинственное и вороватое. Дасы тащили все, что плохо лежит. От булавок до планет и обижаться на них было бессмысленно. Ни один ксенолог так и не сумел определить природу их клептомании или хотя бы их общественный строй, хотя сильно–то и не пытались. Люди, по известной причине, не любят посещать Дас.
— Ну, здравствуй, сосед, — улыбнувшись и отпуская даса, сказал я. Да и как было не улыбнуться. Испуганное чириканье инопланетника с фигурой ребенка могло рассмешить даже статую.