— Тогда они пожалеют, что выбрали тебя лордом пожизненно, — тоже шепотом ответила Касс, и засмеялась. Я тоже. Потому что ничего глупее выражения лица Нормы я раньше не видел.
Высоко — высоко. Далеко — далеко от приземленных, в буквальном и переносном смыслах, страстей отчасти разумных существ. Вдали от суетных эмоций и бессмысленной борьбы за короткое существование. Без вражды и любви. Не ведая скуки и печали, ярости и мук творчества. Жили, если это можно так назвать, равнодушные звезды.
И светили, ибо таков был их смысл существования. И не знали, что чего бы они там не делали, кем бы там себя не считали, чем бы не гордились, какими бы старыми и мудрыми не были, в начале–то все равно было Слово!
Так однажды сказали Боги самонадеянным, обожающим лесть людям. Создатели похвалили переобезьян за изобретение слов и похлопали по головкам: «молодцы, вы уже взрослые человечки» — «разумные существа». Лысые макаки чего не знали, того дофантазировали, и рванули к звездам, вслед за Богами. Вселенная содрогнулась…
Вселенная содрогнулась и впустила в себя сотню другую песчинок — миллиардотонных крейсеров–планетоидов девятого флота Земной Империи. В самой середине, в сердце самого страшного, самого могучего и большого из них, широко, по хозяйски расставив ноги, стоял генерал Кладрон.
Легким нажатием кнопки и парой слов в микрофон он мог уничтожить любое сколь угодно старое и гордое светило в Галактике…
Впрочем, ему не было до них дела.
— Уже есть связь с туземцами? — озабоченно спросил он.
— Да, сэр, — ответил невидимый адъютант.
— Хорошо, — расслабился седой повелитель звезд.
Ему было из–за чего переживать. Его компьютер оперативной обстановки показал расстановку сил в системе солнца Марусина, куда ввалился из гиперполя 9–ый флот и Кладрон оценивал свое положение в высшей степени уязвимым. Хотя 42–го флота все еще не было видно, а значит ситуация еще не самая плохая.
— Связь с Конвиктом, — напомнил дежурный задумавшемуся командиру.
— Давай, — выдохнул генерал и натянул на лицо маску холодного самообладания.
— Здравствуйте, генерал, — мягко сказала появившаяся на экране молодая девушка. — От имени народа Конвикта приветствую вас и ваших людей в нашей системе.
«Сколько ей лет? — подумал генерал. — Двадцать? Двадцать два?»
— Здравствуйте, леди, — склонил голову старик. — Нам приказано дожидаться дальнейших распоряжений Императрицы в вашей системе, но от посадки на планету воздержаться.
— Долг солдата подчиняться приказам, не правда ли? — с некоторым оттенком сарказма произнесла повелительница планеты.
— Что поделаешь… — развел руками солдат.
— По нашим расчетам, — вдруг перешла на серьезный тон тэнни-Конвикт Ларри Реутова. — Представитель правительства Земли появится здесь в течение ближайших тридцати часов.
— У вас потрясающая осведомленность, — искренне воскликнул генерал.
— До связи, генерал.
Медленно, грозно и плавно земной флот перестроился и, умело используя дрейф под воздействием солнечного ветра, занял более выгодное тактически положение. После этого Кладрон расслабился сам и разрешил отдых остальным. Только вот заснуть старый вояка так и не смог. То, что он должен был свершить, раздражало его совесть.
Вид звезд всегда его успокаивал. Осознание своего, хоть и основанного на силе техники, могущества наполняло сердце уроженца колоний при рассматривании разноцветных точек на фоне бесконечно–черного тела Вселенной. Только косматым пятнам туманностей доверял обиды на насмешки коренных землян молодой кадет Кладрон. Только всегда чуть дрожащей броне крейсера мог передать ярость от тупости и несерьезного отношения к его предложениям капитан Кладрон. Только звезды знали всю силу ненависти к никчемным земляшкам адмирала Кладрона. И только космосу было наплевать на человека Кладрона больше, чем всем остальным людям. Но об этом Кладрон не знал. Иначе не пошел бы к большому смотровому окну в оранжерее. Однако в этот раз звезды не помогли. Взгляд генерала то и дело соскальзывал на слепящий полумесяц невероятно огромного стального планетоида и на буроватое пятно Конвикта, в обитаемой зоне которого более двадцати миллионов людей боролись с полуночными морозами. В конце концов, генерал сдался и, прислонившись лбом к ледяному светопластику окна, закрыл глаза.
— Мне тоже не спится, — услышал Кладрон сочувствующий голос Сола Врубеля.