Он повиновался немедленно. Ободренный успехом, я мысленно спросил Мичи:
— Где тебя искать? — она удивилась, но подумала:
— Я сама тебя найду!
Реутов говорил, что когда–нибудь это должно было у меня получиться и вот …
Стоп! Реутов!? Реутов говорил «умри», а я умирал?! Ах, ты!.. Умереть мне приказал?! Да я когтями и зубами буду держаться за жизнь, только чтоб твою гнусную харю еще раз увидеть! Ах ты… Реутов просил?! Дай только мне добраться до тебя… Я тебе покажу «умри»!
Изображение ресторана растворилось в ослепительном светящемся облаке, которое тут же стало быстро удаляться. Я пролетел сквозь какую–то абсолютно черную трубу, и глаза наполнились светом, пробившимся сквозь закрытые веки. Я открыл глаза.
— Он бредит… Реутов какой–то… Ругается… теперь вне опасности… пульс ровный…, — донеслись до моих ушей обрывки разговоров, и я понял, что нахожусь теперь в медицинском отсеке звездолета. Только был ли это еще один сон или уже явь?
— Он очнулся, — сказала мисс Эквилст, чье лицо как раз плавало надо мной в каком–то мареве.
— Хорошо, парень! — пробубнил капитан Танг. — Все хорошо. Теперь твоя жизнь вне опасности.
— Ну что, Реутов, жди! Я жив и я приду! — прошептал я и закрыл глаза.
Уже сквозь сон услышал:
— Опять бредит?
Отвечать желания не было, тем более что я уже почти спал. На этот раз просто спал.
Я и не думал никогда, что посмотреть на то, как дерутся два воина, может собраться столько народа.
Наверное, половина городка была здесь. Хоккайдцы оживленно переговаривались, обсуждая достоинства воинов, и в зале стоял гул, как от работы многих двигателей. Организаторы праздника не решились долго испытывать терпение народа, и лишь только все места были заняты, раздался звук гонга.
Люди притихли до тех пор, пока ведущий не начал перечислять имена бойцов. Каждое имя было встречено бурей восторгов, лишь только мое не вызвало особых эмоций.
Вместе со мной нас было десять. По расписанию боев, я должен был сразиться с бойцом, занявшим третье место. В случае моей победы — с занявшим второе и так далее. Пока местные знаменитости валтузили друг друга за право встретиться со мной, я осматривал зал.
К празднику они, наверное, долго готовились. На натянутых веревках висели декоративные бумажные фонарики. Раззолоченные модели каких–то диковинных животных стояли по углам. Горожане размахивали разноцветными флагами. В общем, было красиво.
Потом я подумал о том, что стоило бы обратить внимание на стиль и технику местных бойцов. Стоило, чтоб не возбуждать подозрений.
Хоккайдцы делали множество лишних телодвижений и еще умудрялись лупить друг друга руками и ногами. Нанося удар, они так кричали, словно им самим было больно. Мыслей у них в голове почти и не было, даже странно! Били друг друга, как роботы, применяя заученные до автоматизма приемы. Зато это было эффектно. Ларри и Мичи, сидящие в первом ряду, даже порой с тревогой посматривали на меня.
Наконец подошел и мой черед выходить на освещенный квадрат ринга. Я даже обрадовался: приближался час, когда мы сядем в лодку и поплывем в Ореховую долину.
— Чужеземец Иль против Вынь Су, — объявил ведущий.
Зал взорвался криками этого малорослого, но горластого народца.
Ударили в гонг, и Вынь Су запрыгал вокруг, как припадочный. Мы с Ларри видели одного такого в городе. Ларри сказала, что он больной. Так может, этот тоже? Как же его бить–то, раз он больной?
Тут этот припадочный так звезданул меня ногой в челюсть, что вся жалость разлетелась в разные стороны вместе с брызгами слюны.
— Ах ты, ублюдок, — пробормотал я, разозлившись.
Когда Су собирался ударить второй раз, теперь уже кулаком, я увернулся, перехватил ему руку в локте и, как только мог, быстро перевел в пальцы побольше энергии. Он так заорал, словно пробил этой своей сломанной рукой железобетонную стену. Пришлось заткнуть ему пасть кулаком. Энергию я больше не использовал. Ему и так хватило.
Зал замер. Они просто не ожидали такого плачевного и скорого конца своего любимца. Чужеземец целый и невредимый, а Вынь Су валяется, как булыжник на обочине дороги.
— Ты хочешь отдохнуть, чужеземец? — обратился ко мне ведущий.
— Я не успел устать, — ответил я.
Ларри и Мичи улыбались во всю ширину своих исхудалых мордашек.
— Чужестранец Иль против Цень Ко.
И снова ударил гонг. Этот меня уже боялся и не нападал. Потоптался, встал поудобнее и приготовился к защите. И я атаковал. Он просто не знал, что начиненной энергией рукой я простым прикосновением к груди сломаю ему пару ребер и отобью правое легкое. Цень Ко сразу решил прилечь, обсудить с самим собой создавшееся положение, но вот беда — потерял сознание, бедняга.