Токугава действительно спешил меня видеть: у подъезда стояла его скоростная комфортабельная машина. В салоне обитали тонкие струйки свежего ветерка, и поездка показалась мне удивительной. Сказочное путешествие в волшебную страну.
После шалашей охотников резиденция Дженерал Нуклиа Компани на Конвикте действительно казалась чудесным замком в волшебной стране. Дворцом, наполненным последними достижениями человеческой технологии, устаревшей лет на шестьдесят, но все равно способной поразить воображение даже искушенного чудесами техники горожанина. Мы поднялись по световому лучу на последний этаж. Бегущая дорожка пронесла нас мимо щелкающих, обеспечивающих безопасность высших бонз, автоматов. И, наконец, двери — последний порог злоумышленников, узнав наши угрюмые рожи, беспрепятственно пропустили к столь хорошо защищенному мистеру вице–президенту.
— Выйдите, мистер Кэн.
Сержант что–то недовольно буркнул о своем начальстве и о ДНК, но вышел. Едва за сержантом закрылась дверь, Токугава вскричал:
— Ваши планы изменились? — босс был не в настроении.
Я решил немедленно снова прикинуться дурачком:
— Вы о чем?
— Хватит прикидываться идиотом! Садитесь.
Он подождал, пока я усядусь, и продолжил:
— Если бы вы были идиотом, я не предложил бы Вам… столь опасное предприятие. Рассказывайте!
Я принялся рассказывать. Примерно на середине моего повествования босс меня прервал:
— Эта скотина передала Вам мою капсулу?
Я понял, что он говорит о Кэне, и ответил:
— Он хватал ее потными лапами.
Токугава кивнул и достал из стола еще одну. Наверное, он понял, что я не стал глотать первую.
Эта капсула была в более хорошем состоянии, тем более что босс налил полстакана тоника — запить.
— Продолжай.
— Дежурный офицер охраны порта Ореховой долины видел катер с Реутовым на борту, но не пустил его в порт без предъявления документов. Катер ушел…
И тут я погнал. Необъяснимая сила заставляла описывать все до мельчайших подробностей. Я не смог замолчать, даже когда захотел этого. Не смог остановиться, даже когда рассказ подошел к сцене разговора с охотниками и рассказывал дальше. И про признание Реутова, и про наш с ним сговор, и про сволочь Кэна. Мне было невыносимо стыдно за свой язык. Я даже покраснел, силясь остановить этот поток слов.
— Стоп! — воскликнул он, когда я начал рассказывать о его собственных планах.
Я послушно замолчал. Токугава достал еще одну капсулу и протянул. Прежде, чем проглотить и ее, я услышал:
— Ты говоришь правду! Те же самые слова у тебя в мыслях.
Когда третья капсула попала в многострадальный, и так уже напоминающий химзавод, желудок, я сразу почувствовал власть над языком. Но теперь неописуемая усталость обрушилась на мои несчастные плечи.
Уже воюя с налитыми свинцом веками, я увидел входящих Кэна и Хауэлла. Сонливость все же победила, и дальше я мог только слушать, поминутно щипая себя за руку, чтобы не отключиться совсем.
— Реутов в Бункере на краю космодрома. Он хочет встретиться с Тангом… Этот… сказал, что Реутов не намерен больше завоевывать планету… он возомнил себя освободителем… Пора что–то делать!
— Взорвать Бункер? — сержант Кэн был сторонником крутых мер.
— А земляне? — комендант, как всегда, не хотел неприятностей.
— Арестовать! — сержант в своем репертуаре.
— Может быть, Танг не захочет разговаривать с Реутовым. Арестовать всегда успеем.
— Это все ерунда! — подал голос босс. — Реутов становится слишком опасным. Он уже начал баламутить народ… Нужно его выманить из Бункера!
— Может быть, дать ему поговорить с Тангом?
— Во–во, а потом взять обоих.
— Вы, мистер Кэн, иногда бываете довольно сообразительны… Жаль только иногда…
Я больше не в силах был бороться со сном. И едва перестал сопротивляться, как провалился в его черную яму.
Корабль землян был близко. Люди это знали. Человеческое море уже бушевало у заградительных заборчиков вокруг посадочной площадки, а громоздкие машины все подъезжали и подъезжали.
На бетонные плиты космодрома, кроме стражников, никто и не подумал выходить. Люди, наверное, знали по рассказам предков, что звездолет садится совсем не так как гравилет. Да и черт его знает, чего еще по–напридумывали эти земляне за шестьдесят земных лет. Аборигенов устраивала почва под ногами, а деревянный заборчик создавал даже какую–то видимость безопасности.
Стражники, которые тоже не прочь были бы оказаться по другую сторону забора, покрикивали на простых людей и кое кого даже пихали в грудь дубинками.