— Вам лучше вернуться на корабль, — сказала Ларри землянину.
— Вы с Мичи пойдете с ним.
Мичи кивнула и подошла к Джо.
— Мичи, — представилась она. — Джо! Нам лучше поспешить.
— Я остаюсь с Реутовым, — заупрямилась Ларри.
Я не успел ей ответить. На край выжженного пятна выскочила машина и, стараясь перекричать шум, земляне сидящие в ней заорали.
— Джозеф, бегом! Приказ Танга, всем немедленно вернуться на корабль.
— Что случилось? — закричал Джо, уже набирая скорость. За ним последовала только Мичи.
— Беги, Ларри! Беги!
Но девчонка, вместо того, чтоб вразумительно сказать, что–нибудь вроде ''Реутов, у тебя за спиной враги'' вдруг пронзительно завизжала и рухнула наземь. Я почувствовал страшную боль в плече, у меня потемнело в глазах, подломились ноги. Планета потянула тело к себе. Еще не коснувшись головой земли, я потерял ощущение жизни.
Улицы города были почти пусты. Редкие прохожие выскакивали на мягкий асфальт тротуаров из темных подъездов, пробегали до следующего подъезда или до автомобиля и скрывались в спасительной тени. Солнце Марусина, местное светило, уже перешло зенит, это ему явно не нравилось, и оно злилось.
Мне было совершенно все равно какое там у солнца настроение — на мне был защитный костюм. В нем была постоянная температура и я, в отличие от Мичи, вовсе не мучился от жары.
Мы гуляли по улицам пустынного города. Стойкая девушка Мичи пыталась показать мне Шекхаус–сити, доказывая, что ночью город выглядит несравненно лучше.
Я почти не слушал ее объяснений. Мне хорошо было идти с ней, любоваться ее телом, лицом, голосом.
В конце концов, я стал замечать, что с Мичи что–то не так. Она стала глубже дышать, шла медленнее и иногда закрывала глаза, обрывая при этом рассказ на полуслове. Когда лицо моего гида стало заметно бледнее, я догадался, что все дело в лютом солнце и предложил зайти в небольшой ресторанчик.
Время было «вечернее», люди готовились лечь отдыхать от «дневных» тревог и в ресторане было пусто и прохладно. Огромные кондиционеры не пускали в зал зной с улицы. Мы сели за самый дальний столик в сумеречном уютно освещенном лампой с зеленым абажуром углу. Я принес от стойки бара холодные коктейли в высоких запотевших стаканах. Напитки оказались хорошим лекарством для Мичи и она продолжила рассказывать о городе, а я продолжал ею любоваться.
— Ты не слушаешь меня! О Реутове задумался? — вдруг сказала Мичи, заметив, что я слишком уже долго молчу.
— Нет, я слушаю, слушаю. Рассказывай.
— Эх, где–то он сейчас?! — продолжила неожиданную тему Мичи.
— Это ты все время думаешь о нем, — сказал я, и через силу улыбнулся.
Почему–то эта мысль не радовала. Но даже если это действительно так, то, что я мог сделать? Их связывали долгие и опасные приключения на этой суровой планете.
— Нет, почему ты так решил?
И я решил, все–таки задать девушке вопрос, который мучил с первой нашей встречи. Я поглубже вдохнул и сказал:
— Скажи честно, Мичи. Ты любишь его?
Девушка подняла на меня свои прекрасные зеленые глаза и проговорила после минутного раздумья:
— Нет. Скорее всего, нет… Людей всегда или сильно влечет к Илю или сильно отталкивает, а вот я повисла посередине. Всегда буду ему благодарна за то, что он вытащил меня из подземелий горков, но иногда я его просто ненавижу…
Мичи опустила глаза к потрескивающему пузырьками газа напитку на столике. Она была грустна и сосредоточенна, а моя душа ликовала.
Я выяснил то, что хотел и решил сменить неприятную для Мичи тему:
— А разве у вас не купаются в реке? Это же так освежает! Когда я был маленький, очень любил купаться.
— Импорта течет с «Золотых гор»! — я уже испугался, что опять затронул какую–то больную для них тему, но она вдруг широко улыбнулась, сверкнув белоснежными зубами, и сказала:
— Ты был маленький? Вот уж не могу представить. Какой ты был, когда окончил среднюю школу?
— Я тогда уже не чувствовал себя маленьким.
-- ???
— Я уже считал себя серьезным молодым человеком.
— Да? А когда окончил школу звездолетчиков? Кем ты себя считал? Стариком?
— Серьезным молодым человеком.
— А сейчас, — Мичи, к моей радости, развеселилась. — Кем ты считаешь себя сейчас?
— Я все еще серьезный молодой человек.
Журчащий: как весенний ручей, смех Мичи отражался от высокого потолка ресторана.