Я заглянул к нему в мозг и удостоверился в том, что он не лжет.
— Хорошо. Ты побежишь с нами! А потом, когда Конвикт станет свободным, ты построишь нам такие корабли! Советовал бы тебе молчать о нашем разговоре. Я буду следить за тобой, и не дай тебе Бог, в которого ты веришь, сказать хоть слово нашим друзьям или стражникам. Даже если я не смогу убить тебя сразу, все равно найду тебя потом! Ты понял?
— Да, — пролепетал шпион.
— Пошли.
Мы снова пробились сквозь ублюжий рай, и нашли своих друзей сидящими на том же месте. Они уже начали беспокоиться и вот–вот могли отправиться на наши поиски.
— Долго вы, что–то обсуждали, — буркнул Антон, но кроме меня никто не услышал. Потому, что начал говорить Деб Тикарам и это стоило послушать:
— Ну, все, Иль. Кончай обижаться. И вообще, парни, кончайте искать шпионов. Стратфорд предлагает оставить эту обитель страха и вернуться в мир. А мы вместо того, чтобы выслушать его план, ищем предателей. В конце концов, я сел почти ни за что. Так что, даже если нас с Илем схватят и вернут обратно, я хотя бы буду знать за что сижу! Я иду с этим человеком!
— Побег с убийством пары стражников и захватом заложников, — поправил я квазимэра.
— Этих порождений вонючего шакала я готов убивать, даже если и не бежать никуда. Но у меня есть еще дела на Итали, так что прости меня, Иль. Я иду с тобой! — Тото никогда не отличался такой кровожадностью, и его слова насторожили меня. Но, в конце концов, я же не знал, что тюрьма так меняет человека. Хорошо хоть, не увлекся подозрениями, а то пришлось бы тратить время на копания в его мозгах.
— Я конечно с вами, — пробормотал Уве и лег на свое место.
— Ты обещаешь нам возвращение на свои родные планеты? — поинтересовался Антон.
— Нет, — а мне так не хотелось их огорчать. — Звездолеты прилетают сюда примерно раз в 700 ночей.
— Сколько? — вскричал Тото.
— Шестьдесят лет… — обречено сказал квазимэр.
— Но! — продолжал я. — Уве может построить звездолет! Правда это будет не так скоро, как кажется. Примерно через десять — пятнадцать ночей.
— Ну, это же не шестьдесят лет! — обрадовался Антон. — Один год мы можем подождать. Можешь уже начинать выкладывать свой план. Мы все идем с тобой.
Я рассказал, что задумал, проанализировав прежде кучу информации об устройстве рудника, системе доставки руды, системе охраны и перевозки каторжников. Из множества каналов черпал я эти сведения. Это и те стражники, что поливали нас водой и те каторжники, кто уже бывал на рудниках. У меня было несколько вариантов побега, но я выбрал только один, по моему мнению, самый лучший, самый оптимальный.
Мой план им сразу понравился. Мы обсуждали все его мелочи. Все наши действия поминутно были смоделированы.
Время летело незаметно. Мы были заняты подготовкой к побегу, когда из громкоговорителей загремел голос:
— Блоку МВ120 приготовиться к погрузке!
Это было, как гром среди ясного неба. Сколько часов мы готовились к этому моменту, и все равно, он пришел неожиданно.
Открылись двери, и в блок вторгся усиленный отряд кросскоманды. Каторжников стали разбивать на группы и гнать по рифленым переходам к грузовикам. Мы старались держаться вместе, но в обстановке полной неразберихи, хаоса, все еще висящего облака дыма и дубинок кросскоманды, это оказалось выше наших сил. В итоге, в одной машине оказался я с Уве, которого тащил за собой, не отпуская ни секунды, и квазимэр Тикарам. Тото и Антон попали в следующий фургон.
Это была мелочь, не предусмотренная в плане.
Машины резво бежали по накатанной огромными колесами дороге и спустя часа два мы уже переезжали последний мост через Импорту. Головные транспорты уже разворачивались на плацу перед казармами рудника. Мы приготовились к рывку.
Было немного страшно. Это было странное чувство, для меня особенно. Мы беспокоились о Тото и Антоне. Откуда мы знали, что думали они, сидя запертыми в своем грузовике.
Но вот машины остановились. Дверцы не открывали — ждали, когда поднимут мост. Скрип проржавелых механизмов был слышен даже внутри фургонов. Бренчание ключей от дверец транспортников, по сравнению с этим выворачивающим душу скрежетом, звучали настоящей музыкой.
А на асфальте стояли лужи. Это было так неожиданно, что я застыл на нижней ступеньке, боясь потревожить спокойствие маленького водоема, и получил за это дубинкой по почкам. Стражники не поняли мое лирическое настроение. В результате оно быстро прошло, и они поплатились за свою грубость.
Нас пытались согнать в ровный прямоугольник строя. Стражники ругались и усиленно махали дубинками.