— Почему не надо? — спросила госпожа Туриан.
— Потому что там не на что смотреть, только пепел да лава. Там нечего делать такой симпатичной паре, per una bella coppia.
— Но ведь для одной симпатичной пары там все-таки кое-что нашлось, и, видимо, немало, если они сняли там фильм?
— Вы имеете в виду Росселини и Бергмана? Знаю я их! Вот сидели тут прямо передо мной, как вы. Questa bella coppia![11] Потащились на Стромболи, и что из этого вышло? Развелись! Развелись! Развелись! Divorziata!
На каждом «развелись» синьор Априле — плотный толстяк лет пятидесяти с откровенной лысиной, которую он пытался старательно закамуфлировать редкими остатками волос, — воздевал к небу руки, разукрашенные татуировкой и казавшиеся несуразно худыми при его комплекции и круглом животе, очертания которого, свидетельствующие о том, что он большой любитель спагетти, отчетливо угадывались под трикотажной рубашкой с короткими рукавами. Но каким бы убедительным ни казался ему этот аргумент, на Лулубэ он не возымел никакого действия. Заядлая альпинистка и горнолыжница, она тут же заявила о своем намерении отправиться на Стромболи, чтобы подняться на вулкан. Почтенный синьор разволновался и мелко перекрестился привычным жестом.
— Синьора, синьора... — запричитал он. — Синьора, это вам не Везувий! II Stromboli t sempre in ebollizione! Стромболи всегда неспокоен! С этим не шутят! Вы же сами видите...
Синьор Априле показал на северо-восток, туда, где над сверкающей поверхностью утреннего моря темнел резным силуэтом вулкан, над которым грязной полосой тянулся дым.
— Я не трус, синьора! Я — сицилианец! Я с мафией боролся, у меня даже ножевое ранение есть... И след до сих пор остался, в одном месте... in un certo posti-cino... Могу показать вам шов...
Ангелус с трудом удержался от улыбки и дал понять, что это, пожалуй, лишнее. Motoveliero оказался стареньким грузовым галиотом с мотором. На борту кроме них было еще десятка два низкорослых солдат. В защитной форме, плоских фуражках, они, несмотря на свои карабины, казались безоружными. Они ходили, бродили, стояли — никто не сидел. Галиот взял курс на остров Вулькано.
— Это мой остров, — сказала Лулу.
Ангелус спросил, почему.
— А видишь, какой он, темно-фиолетовый, цвета обсидиана. Как мои глаза, если верить этому мистеру Кроманьонцу...
Они посмеялись.
— И эти потрясающие серые разливы над ним, переходящие чуть выше в серную желтизну... Вон там, видишь... Это и есть, наверное, тот самый спокойный вулкан, о котором говорил наш синьор Априле. Серая пемза и желтая сера. Хорошее сочетание, можно будет попробовать. А ведь там еще много пещер...
— Зачем тебе пещеры? — сухо спросил Ангелус.
— Не знаю, — рассеянно ответила Лулубэ, погруженная в свои мысли.
На Панарею они добирались на маленьком пароходике, который курсировал между островами без всякого расписания. На палубе опять были одни солдаты.
— Можно не беспокоиться, — сказал Ангелус. — Наверное, у них там база.
Полюбовавшись на играющих дельфинов, они перекусили и сошли на берег.
— А это твой остров.
— Почему? — снова спросил Ангелус.
Панарея отличалась по цвету от Вулькано. Весь каменистый берег, усеянный лангустами, играл нежными серо-розовыми переливами.
— Это ведь твои цвета, Херувим.
— Ты полагаешь?
— Ты сам такой, и твоя живопись такая же.
— Замечательно. Тогда давай приедем сюда как-нибудь с этюдниками, — мой, кстати сказать, совсем развалился и не идет ни в какое сравнение с твоим, поистине настоящим чудом техники...
— Надо будет посмотреть, может быть, на Липари продаются этюдники...
— Может быть. Так вот. Возьмем наши этюдники, сядем на корабль и поплывем в даль светлую в сопровождении военной охраны, чтобы потом разделиться — Лулубэ высадится на Вулькано, а ее супруг на Панарее, и тогда каждый из них сможет насладиться своим островом и запечатлеть его в нетленных образах. Договорились?
Когда они причалили к молу Марина Лунга ди Липари, на остров уже опустились прохладные сумерки, а в небе прорисовался тонюсенький месяц, повисший оранжевой загогулиной над самой крепостью. Госпожа Туриан невольно вспомнила о том, что рассказывал ей англичанин о своем погибшем отце.
«DEAR MRS. & MR. Т.
I AM WAITING DOWNSTAIRS. WOULD ENJOY TO HAVE DRINK WITH YOU»[12].
— Кроманьонец, — хихикнул Ангелус, обнаружив в дверях записку. — Мистер Неоантроп приглашает нас выпить, — сообщил он после того, как с трудом разобрал текст послания, написанного странно вытянутыми печатными буквами.