Мотс и Облук большую часть времени спали. Болтун, томясь от безделья, сначала облазил все закоулки КС-12, а потом пристал к механику, требуя. чтобы тот вёл машину помягче, без тряски.
Вездеход летел над рекой, вздымая крутую пенистую волну. Иногда, срезая излучину, поднимался над лесом и разгонял стаи птиц, но потом снова прижимался к воде.
Темнело на Харде быстро. Учитывая эту особенность, о ночлеге подумали заранее. Джунгли вдоль берега стояли сплошной стеной, поэтому ночевать решили на воде, в самом широком месте.
Когда зашло солнце, Рэм сменил на посту Мотса. Мотс громко зевнул, почесал тугое брюшко, стянутое широким бендарским поясом с металлическими наклёпками, и ушёл спать. От воды тянуло прохладой. После дневного пекла было приятно ощущать, как по телу бегают жирные мурашки.
КС-12 тонул в стрёкоте насекомых, в лесу стоял птичий гомон. Но через час всё стихло. Тишина и мгла, окутавшая вездеход (бортовые огни освещали лишь узкую полоску воды), слились воедино, и Рэму казалось, что он достиг конца света. Страшно было представить, насколько далеко сейчас Земля, родной город, Валерка. Навалилась грусть. Рэм постарался не думать о доме и сосредоточиться на Геле, но мешала тишина — такая объёмная, что мысли в ней гудели, как слова в пустой комнате. Что-то тревожное чудилось в сгустившейся темноте.
«Хорошо, пусть так, это не даст мне заснуть», — подумал Рэм. Только на минуту прикрыл глаза, а когда открыл, уже светало, и над рекой вился молочно-серый туман, похожий на облака. Где-то всплеснула вода — должно быть, рыба. Всплеск повторился. В тумане различалось едва приметное движение — кто-то плыл. Но вот движение прекратилось, было только слышно, как о борт бьётся пологая волна. Рэм перегнулся через планшир и вздрогнул от устремлённого на него взгляда — чёрная кожа, мясистые губы, сплющенный нос с длинной кривой костью в широких ноздрях. Такое лицо Рэм видел на обложке журнала «Вокруг света». В статье рассказывалось о племенах Амазонии, сохранивших первобытный образ жизни. Дикари занимались охотой, рыбалкой и сбором плодов. Разрисовывали себя краской, продевали в носы, губы и уши разные предметы и исполняли ритуальные танцы. Журналист, проживший в племени полгода, уверял, что каннибализм у аборигенов остался в прошлом.
Чёрное лицо не выражало ни агрессии, ни миролюбия, и походило на каменную маску. Маска покачивалась на волне, словно прибитая течением. Рядом с ней вода чуть всколыхнулась, и на поверхность вылезла кисть со скрюченными пальцами, а потом и вся рука, показавшаяся Рэму несуразно длинной. Рука схватила Рэма за воротник. В тот же миг к нему со всех сторон потянулось ещё с десяток жилистых рук с растопыренными пальцами. Рэм попытался высвободиться, но не смог. Тогда он несколько раз ударил кулаком в неподвижное маску, и пальцы, сжимавшие одежду, разжались. Рэм отпрянул от планшира и крикнул: «Полундра!» — слово, которое никогда раньше не использовал, но почему-то сейчас именно оно слетело с языка.
Бластер не отцеплялся от ремня — пальцы от волнения путались в защёлке, а через фальшборт уже лез первый гость. Дикарь легко перекинул поджарое тело через преграду и встал во весь рост. С узких плеч стекала вода. Окинув жёлтыми глазами палубу, остановил взгляд на Рэме. Несколько секунд оба молча смотрели друг на друга. Рэм пытался понять, чего ждать от незваного визитёра.
Из трюма высунулась взъерошенная голова Мотса, за ним показался Игл.
В руке абориген держал топор с заострённым каменным лезвием. Увидев, что белый человек не один, дикарь насторожился, зашнырял глазами и вдруг, размахнувшись, запустил топор. Рэм успел отвести голову. Позади громыхнул корпус кабины. Одновременно Мотс выстрелил из бластера — абориген вскинул руки и упал за борт.
Река закипела. Её поверхность покрывали головы дикарей. Казалось, что где-то затонула баржа, гружёная арбузами, которые рассыпались и заполнили собою всё пространство от берега до берега. Вода пенилась от мощных гребков. Пловцы плыли с такой скоростью и лихостью, словно в них вселился бес. Некоторые умудрялись привставать на плаву, чтобы кинуть топор или короткое копьё.
Рэм уворачивался и беспрерывно стрелял. Дикари лезли на борт, накатывая валами, когда один вал разбивался и нападавшие валились на палубу, за ним наступал другой. Кровь стекала в шпигаты.
Рэм не знал насколько хватит его бластера и сомневался, что продержится, если останется без оружия. Рядом вспахивали воздух характерный ввинчивающийся звук лазерной винтовки Циклопа и бабахающие залпы тяжёлого БК-11 Мотса.