В лесу было так тихо, что редкие голоса ночных обитателей раздавались, казалось, над самым ухом. Рэм инстинктивно втягивал голову в плечи и озирался. Убедившись, что опасности нет, шёл дальше, стараясь двигаться неслышно, но это плохо получалось: кустарник и валежник хрустели от каждого шага, как снег в морозный день. Рэм сомневался, что удастся пройти дозоры, но дикари его не заметили.
Лес расступился, открывая взору поляну в форме идеально ровного круга, как будто размеченного гигантским циркулем. Пирамида высилась в центре круга и была похожа на гору мусора. Снизу её вершина выглядела абсолютно плоской, как бы придавленной низким небом со всё тем же блёклым глазом спутника Харда, название которого Рэм не помнил. Брёвна, ветви, сучья, пни, много деревьев прямо с кроной были свалены, казалось, в беспорядке, но прочно удерживали форму остроугольной пирамиды.
Где-то в ней должен был находиться вход. Рэм прошёл сотню метров вдоль сооружения, завернул за угол и не увидел ничего похожего на дверь, лаз, нору или щель, в которую можно было бы протиснуть руку, не говоря уже о голове и туловище. Рэм остановился. Постучал пальцем по уху.
«Хозяин, вы что, не видите?.. Вы топчитесь возле него. Три шага левее и два вверх…»
Рэм так и сделал. Раздвинул ветви и увидел голубоватый свет, идущий из лаза, диаметром чуть шире плеч.
«Удачи, Хозяин. Дальше я тебя не буду видеть, только слышать». — Хорошо, Циклоп. Я сам выйду на связь. Жди.
Рэм полез в отверстие. Нора медленно расширялась, не позволяя встать в полный рост. Впереди был длинный тоннель, через каждые пять-шесть метров подсвеченный спиралевидными раковинами, изливавшими тусклый голубовато-серый, иногда белый свет. Вскоре с правой стороны открылся тёмный узкий проход, через сто метров — с левой. В таком равномерном чередовании ответвления возникали до тех пор, пока основной коридор не сделал зигзагообразный поворот. Тут Рэм увидел просторную высокую пещеру, которой явно не хватало освещения. В густом полумраке что-то вязко копошилось.
Рэм выпрямился, сделал шаг и остановился. На циновках, на соломенных подстилках и звериных шкурах сидели, лежали в разных позах женщины и дети. Никто из них не обратил внимания на вошедшего человека. Только две малышки с рахитически раздутыми животами, игравшие на полу, ненадолго уставились на него, а затем занялись своими делами. Рэм увидел двоих вооружённых копьями мужчин. Один дремал, уткнувшись носом в скрещенные руки, другой, помоложе, беседовал с женщиной, которая кормила грудью младенца. Рэм решил идти дальше, но не удержался и, проходя мимо, посмотрел в лицо дикарки. Одна из спиралевидных раковин как раз бросала конус света на её курчавую голову и гладкие, покатые плечи. Рэм увидел круглое, щекастое лицо, утиный нос и дряблые губы; ноздри женщины украшала серповидная кость, а лоб — тонкая сеть татуировки.
Рэм отвернулся. Молодой воин, не прерывая беседы, кинул в его сторону рассеянный взгляд. Через минуту Рэм шагал по тоннелю дальше, ободрённый тем, что грим не подвёл — его приняли-таки за своего. Теперь самым главным было разыскать пленников и не заблудиться в лабиринте тоннелей.
Под ногами стелился бревенчатый пол с небольшим подъёмом. Подъём медленно увеличивался и вдруг резко скакнул вверх. Рэм испугался, что, чего доброго, пол встанет вертикально, а карабкаться по отвесной стене без альпинистского снаряжения вряд ли получится. К счастью, подъём скоро кончился: тоннель вновь принял горизонтальное положение и завершился развилкой. В противоположные стороны под прямым углом расходились два коридора. Стену на месте разветвления украшала голова какого-то животного с кабаньими пятачком, гривой африканского льва и двумя бараньими рогами.
Подойдя вплотную, Рэм почувствовал сильный запах мертвечины, вдыхать который лёгкие наотрез отказывались, и он невольно зажал нос пальцами. Над мордой рогатого кабана две светящиеся раковины вспыхнули ярко-алым светом, раздался хлопок, и всё заволокло тьмой…
5
Рэм попытался пошевелить руками и вскрикнул — его ударило током. Онемевшие кисти стягивало в запястьях что-то тонкое и прочное вроде стальной проволоки, и каждое движение отзывалось режущей болью.
Его явно стукнули чем-то тяжёлым — поначалу глаза застилала тёмно-бурая пелена. Она постепенно рассеивалась, проступали силуэты предметов. Только трупный запах никуда не исчезал. Но сейчас донимала даже не вонь, а что-то твёрдое, давящее под левую лопатку: казалось, оно вот-вот вонзится между рёбер и выйдет из груди. Стиснув зубы, Рэм перекатился на левый бок. Пелена спала, и он наконец разглядел то, что так мучительно врезалось в спину — распахнутая пасть мёртвого волка (во всяком случае очень похожего на него животного). Подёрнутый мутной плевой полуприкрытый глаз неподвижно глядел на человека. Труп был полуистлевшим.