— Лохматый! Остолопина! Надо было закладывать половину заряда! Чуть всех нас не угробил!..
Пыль ещё оседала, перекрытия обламывались кусками и падали, а Рэм уже тянул Болтуна за собой. Скорее! Скорее! Они карабкались по куче брёвен и мёртвых тел, рискуя угодить под очередной обвал. Нужно было раньше дикарей добраться до вершины, где в редеющем дыму проступало клочками предрассветное небо.
Болтун взвизгнул от радости — где-то за стеной пыли и дыма гремели выстрелы. Это Циклоп с Обулком! Они уже внутри пирамиды!
Зацепившись за толстый сук и подтянувшись, Рэм увидел трос подъёмника. В круглой бреши висел КС-12. Рифлёное днище загораживало половину пролома. Циклоп одной рукой вцепился в трос, другой равномерно поводил из стороны в сторону лазерной винтовкой. Шерсть широких покатых плечах вздымалась в такт каждому выстрелу.
— Лохматушка! Мы здесь! Здесь, родненький! — заверещал Болтун, первым преодолев подъём.
Взрывчатка разрушила пирамиду, но не сильно напугала дикарей. Опомнившись, аборигены хлынули бурными потоками из двух коридоров. Демонстрируя удивительную организованность, они атаковали Циклопа шеренгами. Лазерная винтовка кромсала их тела, раскидывая ошмётки мяса и заливая всё кровью. Шеренга распадалась, но на её место заступала новая. Дикари лезли остервенело, невзирая на потери. Задние ряды, как только открывалось пространство, пускали стрелы, бросали камни и метали короткие дротики.
Рэм мельком взглянул туда, где пять минут назад матка-королева уплетала завтрак, особенно разнообразный в это страшное утро. Взрывчатка и лазерная винтовки сделали своё дело. Рэм увидел вспоротый живот с сизыми внутренностями и толстую ляжку, дёргающуюся в конвульсиях.
— Скорее! Скорее! — звал Циклоп. Лишь на секунду он отпустил трос подъёмника, как тот метнулся вверх. Будто в замедленной съёмке Рэм и Болтун с ужасом наблюдали, как у них на глазах исчезает единственный путь к спасению — КС-12 набирал высоту.
— Назад! Назад, Обулк! — возмущение гриза было таким всеобъемлющим, таким оглушительным, что даже дикари на секунду прекратили атаковать. Никогда прежде Рэм не видел Циклопа в таком бешенстве. Но уже в следующую минуту, взяв себя в руки, словно произошедшее не имело никакого значения, лучший пилот Бериана стал раздавать оружие: Рэму — пистолет, Болтуну — гранату. — Больше ничего нет! Держитесь, ребята!
— О всемогущий Тобу! Не дай бесславно сгинуть моему хозяину и всем нам, когда спасение так близко! — Болтун тут же преобразился — глаза засверкали, щёки запылали, хохолок распушился по-боевому — и вскинул над головой гранату, так что никто не сомневался, что туг не струсит и сделает всё, как должно.
Винтовка Циклопа замолчала, новая шеренга дикарей ещё не сменила выбывшую, как в этот короткий миг передышки перед друзьями медленно опустился трос.
— Обулк! Обулк! Да что там у тебя творится!
Болтун зубами вцепился в подъёмник, выпучил глаза и принялся дубасить ногой Рэма. Но подгонять хозяина было бессмысленно: он понимал цену каждой секунды и всё равно предложил Циклопу с Болтуном подняться первыми. Гриз замотал головой, отказываясь, и снова открыл стрельбу. Рэм и туг поднялись на борт. Через минуту подъёмник вернулся за Циклопом.
Оказавшись на борту, тот грузно повалился на палубу: из шерсти торчали три стрелы и древко копья, застрявшее в правой лодыжке. Болтун сперва осмотрел хозяина. Только убедившись, что с ним всё в порядке, занялся Циклопом.
КС-12 летел над лесом, немилосердное хардовское солнце пылало обжигающим огнём. Но Рэм не чувствовал жары, сидел, привалившись к фальшборту, и размышлял о том, что люди на Земле редко задумываются для чего они живут, считая такие вопросы предметом отвлечённой философии. И только в старости начинают по-другому смотреть на мир и сожалеть о каких-то утраченных возможностях, успокаиваясь тем, что таков удел большинства. Его новые друзья с первых дней жизни ищут и находят свой путь, своё предназначение. Наверное, скептик скажет, что собака тоже знает своё предназначение — служить своему хозяину и любить его, но она не человек. Может, поэтому люди заводят домашних животных: им не хватает любви и понимания среди себе подобных. Рэму захотелось сказать своим друзьям что-нибудь ободряющее, поблагодарить их. Он повернул голову и увидел Обулка, который уже несколько минут топтался возле кабины, не решаясь заговорить. Природа идеально приспособила кумиди к работе под землёй, лишив других способностей. В критическую минуту Обулк перепутал кнопки управления вездеходом и теперь страдал, не зная, как оправдаться. Его невнятное бормотание разобрал один Болтун и тотчас разразился бранью. Глаза кумиди потухли и скрылись в складках кожи, а сам он превратился в неподвижный сталагмит. Ни Циклоп, ни Рэм не спешили заступаться за него. Даже если бы Болтун пустил в ход кулаки, они бы не сдвинулись с места — настолько были обессилены. Но когда туг замолчал, возмущённо раздувая крылья носа, Рэм прошелестел одними губами: