Поначалу всё шло замечательно, и адмиральский жезл почти лежал у него в кармане. Но как будто кто-то навёл морок, и Гривуз напрочь забыл про помощника Головуна. Ему казалось — нет, он был уверен! — что Барминстона сожрала лихорадка или его убили в бою при штурме хардовских фортов. Какое жестокое заблуждение, которое может перечеркнуть всё, к чему он стремился. Конечно, Гривуз был моложе Барминстона и выносливей — но опыт! Опыт не отнять. Старый рубака, выигравший не дно сражение, известный своей изощрённой жестокостью, Барминстон представлял для Гривуза серьёзную угрозу, и лучше было бы её избежать.
Утро, как назло, выдалось ясным и прохладным: жара, несколько недель изводившая всё живое, отступила.
В том месте, где кончался лес и начинались горные отроги, на каменистой, потрескавшейся почве рос только сухой кустарник да выгоревшая трава. Найти удобную площадку для поединка было проще простого.
Уже в сумерках стали прибывать пиратские корабли, от маленьких посудин, потрёпанных временем, неказистых, латаных, до крупных тяжеловозов. Первым делом прибывшие разводили костры, чтобы готовить знаменитую пиратскую похлёбку из привезённых с собой особых трав, кореньев и специй. Рэм заметил, что многие расы в Бериане предпочитают обычную растительную или животную пищу и неохотно употребляют синтетические продукты, быстро утоляющие голод. Он сам с удовольствием ел то, что готовил Циклоп, или блюда собственного приготовления, когда упражнялся в поварском искусстве и варил нечто похожее на русский борщ или жарил отбивные. Такая пища не только утоляла голод, но и доставляла удовольствие.
Чем ближе подходило время поединка, тем больше заполнялось пространство вокруг небольшой площадки, находящейся на возвышении и видимой отовсюду.
Барминстон обладал резким трубным голосом, который разносился повсюду. Куда бы Гривуз не направлялся, он слышал рычание своего противника, его отвратительный хохот и ругань и чувствовал, что теряет остатки самообладания. Час икс неотвратимо приближался.
Секунданты стали обсуждать детали предстоящего поединка. Вокруг стелился ровный, непрерывный гул толпы. Неожиданно он притих, затем вдруг взорвался рёвом урагана. На площадке, куда не имел права выйти никто, кроме претендентов, стоял неизвестный — либо сумасшедший, не знающи законов пиратского братства и заслуживающий немедленной смерти, либо… Либо новый претендент! «Карамола! Карамола! Карамола!..»
Стоявшие близко к возвышению узнали в неизвестном капитана Пылвса, который убедил сход отказаться от возвращения на Х-15. Значит, Пылвс вернулся? Он хочет что-то сказать? Нет, он хочет объявить карамолу! «Карамола! Карамола!» — вновь и вновь звучало слово, подхваченное могучим многоголосным хором.
Рэм поднял руку, призывая к тишине, и когда толпа угомонилась, заговорил:
— Господа пираты! Это как же понимать вас? До недавнего времени я был уверен, что члены пиратского братства умеют держать слово. Я не сомневался, что за моей спиной три сотни бойцов, которые уважают и ценят пацанские понятия. Если бы кто-нибудь попробовал заставить меня в этом усомниться, я бы плюнул ему в лицо. А теперь что прикажете делать?.. Ну ладно, отбросим эмоции. Подойдём с другого бока. На Земле, откуда я родом, говорят: «Договор дороже денег». Мы договорились, и я вам поверил. А что теперь? С вами, господа хорошие, нельзя иметь дело. Я не знаю, как это называется у вас в Бериане, но знаю, как называется на Земле. Хотите, я произнесу это слово?
Толпа, внимательно слушавшая капитана, всколыхнулась, в сторону Рэма полетели угрозы:
— Эй, Пылвс, придержи язык! Ты слишком много на себя берёшь, человек! Мы тебя научим уважительному отношению к пиратскому братству!
— Великий Тобу! Помилуй и вразуми моего хозяина! Что он говорит! Что он говорит! Разве так можно общаться с этими ублюдками! — причитал Болтун, стоя на крыле «Ласточки». Отсюда он видел площадку и всё поле, заполненное пиратами и кораблями.
Циклоп стоял возле фюзеляжа, высокий рост позволял гризу смотреть поверх голов.