Он засмеялся, и белый полумесяц улыбки осветил коричневые морщины, словно возвещая конец лунного затмения. На одном из передних зубов у него была золотая коронка с прорезью в виде перевернутой пятиконечной звездочки. Заметная штучка.
– Так вы в Хьюстоне родились?
– Еще чего! Так, проездом был.
– А вы откуда?
– Я? С Юга, откуда ж еще? Чистокровный орлеанец. Меня ампропологу показать – в обморок упадет. Да мне еще и четырнадцати не было, а я уже по барам играл. Всех ребят знал: и Банка Джонсона, и Джелли Мортона. С самим Армстронгом дружбу водил. Даже в Чикаго по реке наезжал, вот как.
Тут Ножка разразился гомерическим хохотом и хлопнул себя по коленям. В тусклом свете блеснули перстни на толстых пальцах.
– А вы меня, часом, не дурите?
– Ну, может, малость и дурю.
Я усмехнулся и понюхал свой коньяк.
– Хорошо, когда есть что вспомнить.
– А ты книгу, что ли, пишешь? Я вашего брата за версту чую, как лис несушку.
– Почти в точку, старый лис. Я сейчас пишу кое-что для «Лук».
– Да ну? «Лук» вспомнил про Ножку Свита! Тут Дорис Дэй[18], а тут я, так, что ли? Здорово!
– Знаете, не хочу вас обманывать. Это будет статья про Джонни Фаворита.
– Про кого?
– Про Фаворита, певца. Он еще у Симпсона в ансамбле пел лет пятнадцать назад.
– Ну-у! Симпсона-то я помню. Он на барабанах стучал, как отбойный молоток.
– А про Фаворита что-нибудь помните?
Коричневая физиономия Ножки изобразила святую невинность ученика, не знающего ответа.
– Нет. Ничего не помню. Может, он потом имя сменил? Его теперь не Синатра зовут? Нет? Не Вик Дамон?
– Может быть, у меня неверные сведения, но, я так понял, вы с ним были друзья.
– Слушай, сынок, он как-то записал одну мою песню. За гонорар ему спасибо, но от этого мы с ним друзьями не стали.
– А я видел в «Лайф» фотографию, вы там пели вместе…
– Да, помню. Это было в баре у Дикки Уэллса. Я его там видел пару раз, но он не ради моих красивых глаз приезжал.
– А ради чьих же?
Ножка прикрыл веки и придал физиономии ернически постное выражение.
– Все тебе расскажи. Дела-то чужие…
– Так ведь теперь все равно уже: сколько лет прошло! У него тут что, дама сердца была?
– Да-а, то была дама. Тут уж ничего не скажешь.
– А как ее звали?
– Ну, в этом-то секрета нет. Кто здесь до войны жил, все знают, что у Евангелины Праудфут были шашни с Джонни Фаворитом.
– Смотрите-ка, а в газетах ничего не было.
– Эх, сынок, в то время, если уж с цветной связался, лучше было помалкивать.
– И кто же была эта Евангелина?
Свит улыбнулся.
– Негритянка из Вест-Индии. Красавица. Королева. Она его лет на десять старше была, а то и на пятнадцать, а так держалась, что он за ней на веревочке бегал.
– И где мне ее найти?
– Не знаю, я ее уж лет сто не видел. Она ведь болела потом… А магазин-то ее стоит еще. Зайди, может, она там.
– А что за магазин? – Я изо всех сил старался избегать сыщицких интонаций.
– Гомеопатия какая-то. Это на Ленокс-авеню. Раньше она, кроме воскресенья, всю неделю до двенадцати ночи работала.
Тут Свит театрально подмигнул:
– Ну все, труба зовет. Пора к роялю. Посидишь еще?
– Я попозже подойду.
Глава 14
Аптека мисс Праудфут располагалась на северо-западном углу перекрестка Ленокс-авеню и Сто двадцать третьей улицы. В витрине голубым неоном светились буквы размером с ладонь. Я проехал еще полквартала, припарковал машину и, вернувшись, стал осматриваться. В мутном голубом свете на круглых картонных подставках справа и слева пылились выцветшие коробочки с гомеопатическими снадобьями. К заднику был скрепками прилажен рекламный плакат. Человек, лишенный плоти и мышц, выставлял напоказ кровяную путаницу нутра. От каждой полочки к соответствующему органу тянулась провисшая атласная ленточка. Сердцу в этом раскладе достался «целебный экстракт белладонны Е. Праудфут».
Поверх задника можно было немного заглянуть внутрь. Магазин освещали флуоресцентные лампы, подвешенные к потолку, обитому луженым листовым железом. Вдоль дальней стены стояли старомодные деревянные стеллажи со стеклянными дверцами. В аптеке не было заметно движения, только качался маятник часов.
Я вошел внутрь. Воздух был тяжелый и едкий от каких-то благовоний. Когда я стал закрывать дверь, над головой зазвенели колокольчики. Я быстро осмотрелся. У самого входа стоял вращающийся металлический стенд: сонники и брошюрки с советами по сердечной части стремились перещеголять одна другую пестротой обложек. Пирамидкой стояли цилиндрические коробочки с волшебным порошком: утром присыпьте костюм, выберите число из сонника и отправляйтесь на скачки за крупным кушем.