– Да не особенно. – Стерн равнодушно оглядел свои панцирные ногти. – Как же ты его разговорил?
– На психологии сыграл.
Стерн приподнял брови и посмотрел на меня с таким же выражением, с каким секунду назад взирал на свои ногти.
– А кто этот тип, которого ты ищешь?
– Без согласия клиента я не могу вам дать такие сведения.
– Брось. Много ты на своего клиента наработаешь, если я тебя в участок отправлю. А я отправлю, если запираться будешь.
– Ну зачем же так сразу? Я работаю на адвоката по фамилии Штрейфлинг и, значит, как и он, имею право вам не отвечать. Ну заберете вы меня, а через час все равно отпустите. Поберегите лучше казенный бензин.
– Давай телефон адвоката.
Я записал номер и полное имя, вырвал из настольного блокнота листок и протянул лейтенанту.
– Все, что знал, я сказал. Судя по статье, его оприходовал кто-то из своих. Если поймаете кого, рад буду помочь при опознании.
– Экой ты добрый, Ангел. – Ухмыльнулся Стерн.
– Что это? – поинтересовался вдруг сержант Деймос.
Все это время он бродил по кабинету, сунув руки в карманы, и тыкал нос куда ни попадя. Его заинтересовал йельский юридический диплом Эрни Кавалеро, висевший в рамке над картотекой.
– Диплом человека, который начинал это дело, – сказал я. – Он уже умер.
– Дорог как память? – не разжимая губ, поинтересовался Стерн. Прямо чревовещатель какой-то.
– Для солидности.
– И что там написано? – спросил Деймос.
– А кто ж его знает? Я в латыни не силен.
– Так это, значит, латынь?
– Она.
– Да хоть иврит, тебе-то что? – заметил Стерн.
Деймос пожал плечами.
– Еще будут вопросы?
Стерн опять уставился на меня своим мертвецким взглядом. Ну и глаза – он, небось, за всю свою жизнь ни разу не улыбнулся. Даже на допросе с пристрастием. Ну да, для него же это работа.
– Нет. Иди, обедай. Право он, видите ли, имеет… Мы тебе, может, позвоним еще, но особо не надейся. Было бы дело стоящее, а так… негра пристукнули. Невелика потеря.
– Звоните, если понадоблюсь.
– Позвоним, не волнуйся. Вежливый какой, а, Деймос?
Мы втиснулись в крошечный лифт и в полном молчании поехали вниз.
Глава 24
Забегаловка Гофа, что на Сорок третьей улице напротив башни «Таймс», была забита до отказа, но я кое-как протиснулся в дальний угол у стойки. Времени у меня было не так уж много, поэтому я заказал ржаной сандвич с ростбифом и бутылку эля. Несмотря на толпы клиентов, официантки поворачивались быстро, и я уже приканчивал свою бутылку, когда ко мне подошел Уолт Риглер: он, оказывается, тоже был здесь и заметил меня уже на выходе.
– Что привело тебя в сей приют борзописцев, Гарри? – прокричал он, перекрывая гудение насыщающихся журналистов. – Я думал, ты у Дауни обедаешь…
– Стараюсь не заводить привычек.
– Разумно. Что новенького?
– Да ничего почти. Спасибо, что дал порыться мне в архиве. За мной должок.
– Брось считаться! Скажи лучше, как там твое таинственное расследование? Жареного много откопал?
– Не то слово. Вот думал вчера, что ниточку нашел, да сорвалось. Пошел к этой девице, которая гадает, к Крузмарк, а их, оказывается, две. Мне-то, оказывается, не эта нужна, а другая.
– Какая это другая?
– Там две колдуньи: одна белая, а другая черная. Моя живет в Париже.
– Гарри, друг мой, ты что?
– Близняшки они, понимаешь? Ясновидящие сестры Крузмарк. Одна – Мэгги, другая – Милли.
Уолт потер загривок и нахмурился.
– Похоже, тебя водят за нос. У Маргарет Крузмарк нет сестер.
Я чуть не поперхнулся элем.
– Это точно?
– Сто процентов: я только вчера проверял. У меня их папка весь вечер на столе лежала. От жены у Крузмарка была только одна дочь. Одна. «Таймс» в таких вещах не ошибается.
– Вот я идиот, а?!
– Не спорю.
– Она меня как младенца провела, а я и проглотил! А ведь мог бы догадаться: выходило-то у нее слишком уж гладко…
– Погоди, я опять ничего не понимаю.
– Прости. Это так, мысли вслух. Слушай, сколько на твоих? У меня пять минут второго.
– Около того.
Я не стал забирать сдачу.
– Мне пора.
– Ну иди, раз пора, что с тобой делать. – Уолт улыбнулся своей кривой улыбкой.
Когда я вошел в контору, Епифания уже дожидалась меня в приемной. В своей шотландской юбочке и синем кашемировом свитерке она была похожа на студентку.
– Прости, я задержался.
– Не извиняйтесь, это я раньше пришла.
Она отбросила истрепанный спортивный журнальчик и вытянула ноги. От ее присутствия даже подержанное, поддельной кожей обитое кресло, в котором она сидела, выглядело много лучше обычного.