Я нашел парковочное место у Церкви Христианского Учения на углу Шестьдесят третьей и Парк-авеню и пешком пересек авеню в восточном направлении. Навес над рестораном “Ла Вуазен” гордо нес на себе адрес Парк-авеню, но вход находился на Шестьдесят третьей улице. Войдя, я сдал в гардероб пальто и “дипломат”; судя по всему, это место идеально подходило для деловых встреч влиятельной клиентуры.
Старший официант приветствовал меня с учтивой вежливостью. Я назвал ему имя Луи Сифра, и он провел меня к его столу. Увидев нас, Сифр поднялся. На нем были серые фланелевые брюки, блейзер цвета морской волны и красно-зеленый шелковый шарф. Нагрудный карман украшал вышитый герб Теннисного клуба. На лацкане сияла золотая звездочка. Перевернутая.
— Рад видеть вас, Энджел, — произнес он, пожимая мне руку. Мы уселись и заказали напитки. Я выбрал бутылку импортного пива, чтобы сразиться с похмельем, а Сифр попросил “Кампари” и содовую. В ожидании заказа мы немного поболтай ли. Сифр рассказал мне о своих планах на Страстную Неделю, включавших поездки в Париж, Рим и Ватикан. Он искренне восторгался великолепием Пасхальной службы в соборе Святого Петра. В его планы входила и аудиенция у Папы. Я безразлично глядел на Сифра, представляя это благородное лицо увенчанным тюрбаном. “Эль Сифр, Повелитель Неведомого, встречается с Его Святейшеством, папой Римским”.
После появления напитков мы заказали обед. Сифр разговаривал с официантом по-французски, и я не смог уловить суть разговора. Моего французского хватает лишь на то, чтобы с трудом прочесть меню, и я решил заказать “Tournedos Possini”[29] и салат из эндивия.
Едва мы остались одни, Сифр сказал:
— А теперь, мистер Энджел, — полный отчет вплоть до последнего дня, если не возражаете. — Он улыбнулся и пригубил рубиново-красный напиток.
— Материала у меня много. Неделя была долгой, и она еще не кончилась. Доктор Фаулер мертв. Официальная версия — самоубийство, но я бы не поставил на это и цента.
— Что с того? Так или иначе он мертв.
— Случилось еще две смерти, имеющие отношение к этому делу. В обоих случаях — убийство.
— Отсюда следует, что вы не нашли Джонатана?
— Пока нет. Я многое узнал о нем, но хорошего здесь очень мало.
Сифр помешал соломинкой в высоком бокале.
— Вы полагаете, он все еще жив?
— Похоже на то. В понедельник вечером я отправился в Гарлем, чтобы расспросить одного джаз-пианиста по имени Эдисон Суит. Я видел его на старой фотографии вместе с Фаворитом, и это меня заинтересовало. Мне удалось разузнать, что Суит был членом секты вуду. Это серьезное дело: тамтамы, жертвенная кровь и прочее. Когда-то в сороковых тем же занимался и Джонни. Он спутался со жрицей вуду по имени Эванджелина Праудфут и вовсю ударился в мумбо-юмбо. Суит мне это рассказал, а на следующий день он был убит. Предполагалось обставить это как ритуальное убийство, но тот, кто это сделал, не слишком разбирался в веве.
— Веве? — поднял брови Сифр.
— Мистические символы вуду. Они были выведены кровью на стенах. Эксперт решил, что они фальшивы. Липа.
— Вы упомянули про второе убийство.
— Доберусь и до него: это было моей второй нитью. Я заинтересовался подружкой Фаворита из общества и навел кой-какие справки. Найти ее оказалось нелегко, хотя она все это время была у меня под носом. Она занималась астрологией, предсказательница по имени Маргарет Круземарк.
Сифр подался вперед, как заядлый сплетник, стремящийся не упустить ни слова.
— Дочь судостроителя?
— Единственная и неповторимая.
— Расскажите мне, что случилось.
— Что ж… Я не сомневаюсь, что именно она и ее отец забрали Фаворита из клиники в Покипси. Я отправился к ней и притворился клиентом, желающим приобрести гороскоп. Она меня обвела вокруг пальца, направила по ложному следу. А когда я наконец, прояснил это дело и вернулся к ней — посмотреть, нет ли там чего-нибудь интересного, — то…
— Вы вломились к ней?
— Я использовал “железку”.
— Что?
— Отмычку.
— Понятно, — кивнул Сифр. — Пожалуйста, продолжайте.