— Ваш телефон мыс дал один приятель, — сказал а. — Сам-то я не очень полагаюсь на звезды, но моя невеста всерьез верит в астрологию. Вот я и решил сделать ей сюрприз — подарить оба наших гороскопа.
— Я беру пятнадцать долларов за карту, — предупредила женщина.
— Меня устраивает.
— И я не консультирую по телефону. Нам придется договориться о встрече.
Я согласился и на это, а потом спросил, нет ли у нее сегодня свободного времени.
— После полудня я совершенно свободна, как утверждает мой настольный календарь, — ответила она. — Так что думайте, когда вам удобнее.
— Может, прямо сейчас? Скажем, через полчаса?
— Чудесно, приходите.
Только теперь я представился. Мое имя она тоже нашла чудесным и добавила, что ее квартира находится в Карнеги-холле. Заверив, что мне известно, где это, я повесил трубку.
Глава одиннадцатая
Я проехал надземкой до Пятьдесят седьмой улицы и по лестнице спустился к углу Карнеги-холла. Около входа в Студию ко мне подошел какой-то бродяга и выпросил десятипенсовик. Кварталом ниже, на противоположной стороне Седьмой авеню, перед Шератон-парком, выстроилась цепочка пикетчиков.
Вестибюль Карнеги-холла был небольшим и строгим — без каких-либо украшений. Справа находилось два лифта. Рядом — ящик пневмопочты с уходящим в потолок стеклянным желобом, а чуть в стороне — задний вход в «Таверну Карнеги», на углу Пятьдесят шестой улицы, и настенный указатель. «Круземарк М., Консультации по Астрологии» я нашел в списке на одиннадцатом этаже.
Стрелка латунного индикатора над левым лифтом опускалась по дуге в полукруге этажных номеров, напоминая стрелку часов, ползущих в обратную сторону. Перед тем как замереть в горизонтальном положении, стрелка остановилась на цифрах «семь» и «три». Дверь открылась, и первым показался огромный дог, тащивший за собой грузную женщину в шубе. За ними — бородач, с виолончелью в футляре. Я вошел и назвал старику-лифтеру номер этажа. В своей плохо подогнанной униформе лифтер был похож на отставного служаку балканской армии. Он глянул на мои ботинки, но промолчал. Затем закрыл металлические воротца, и мы начали подниматься.
До одиннадцатого этажа мы добрались без остановок. Коридор наверху оказался широким и таким же унылым, как и вестибюль. Вдоль стены через равные промежутки висели свернутые брезентовые пожарные шланги. Издалека доносились рулады сопрано — кто-то разминался гаммами.
Вот и жилище М. Круземарк. Ее имя было написано на дверях золотыми буквами, а под ним красовался странный символ — что-то вроде буквы «т» с хвостиком в виде стрелы, указующей вверх. Я позвонил. Подождал. За дверью послышался стук высоких каблуков, щелкнул замок, и дверь приоткрылась — насколько позволяла цепочка.
Из полумрака на меня изучающе уставились зеленые глаза. Затем послышалось вопросительное: «Кто там?».
— Гарри Энджел, я звонил вам насчет приема.
— Да-да, конечно. Одну минуту. — Дверь прикрыли, послышалось звяканье цепочки, и спустя мгновение я вновь увидел зеленые кошачьи глаза, горевшие на бледном угловатом лице, в темных впадинах под тяжелыми бровями.
— Входите. — Женщина отступила в сторону. С ног до головы она была одета в черное — богемный наряд на уик-энде в кофейне Виллиджа: черная шерстяная юбка и черный свитер, черные чулки… И черные густые волосы, собранные в пучок и заколотые двумя эбонитовыми палочками, похожими на китайские палочки для еды. Уолтер Ригли говорил, что ей лет тридцать шесть — тридцать семь, но без косметики Маргарет Круземарк выглядела намного старше. Она была до невозможности худа — изможденный вид, едва заметная грудь под тяжелыми складками свитера… Единственным украшением служил золотой медальон, висящий на простой цепочке. Он изображал перевернутую пятиконечную звезду.
Мы оба молчали. Я пристально рассматривал ее медальон. «Пойди, поймай падучую звезду…» — эхом звучали у меня в голове начальные слова поэмы Донна [Донн, Джон (1572–1631) — выдающийся английский поэт, считается главой школы поэтов-метафизиков.], и я вдруг увидел руки доктора Альберта Фаулера, и золотое кольцо на его барабанящем по столу пальце — кольцо с пятиконечной звездой, — однако его уже не было на пальце, когда я нашел тело доктора в спальне. Вот она, пропавшая деталь головоломки.