Я перевернул несколько страниц. Гравюра елизаветинских времен изображала коленопреклоненную женщину в юбке с фижмами и повернувшегося к ней тылом обнаженного дьявола с фигурой циркового атлета. Нечистый был снабжен крыльями, козлиной головой и длиннющими когтями вроде тех, что вырастают у нерях в поучительных книжках для дошкольного возраста. Улыбающаяся дамочка обняла его за ноги и уткнулась носом в отверстие у него под хвостом.
— Это поцелуй ведьмы, — пояснила Епифания, заглянув мне через плечо. — Обычно ведьмы так присягали в верности Сатане.
— Очевидно, нотариусов тогда еще не было, — заметил я.
Я полистал еще, натыкаясь на изображения Сатаны и его сородичей. В разделе «Талисманы» было много пятиконечных звезд. У одной в центре треугольником были вписаны три шестерки.
— Вот, — сказал я, тыча пальцем в картинку. — Вот мое самое нелюбимое число.
— Это из Откровения.
— Откуда?
— Из Библии: «Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть».
— Правда?
Епифания недовольно глянула на меня поверх очков.
— Ты что, совсем темный?
— Ну, в общем, темноват, конечно, но зато все схватываю на лету. Вот смотри, тетеньку назвали в честь ресторана, где я вчера обедал. — Я показал Епифании гравюру, изображающую пышную матрону в монашеском капюшоне.
— «Вуазен» по-французски значит «сосед» или «соседка», — сказала она.
— Да, здорово тебя твои монашки натаскали. А здесь что написано?
Епифания взяла книгу и шепотом прочла набранную петитом подпись под гравюрой.
— Катерина Дешайе по прозванию Соседушка, гадалка и колдунья, служила черные мессы для маркизы де Монтеспань, любовницы Людовика Четырнадцатого и прочей французской знати. Арестована, пытана, осуждена и казнена в 1680 году.
— Подходящая книга.
— Забавно, конечно, но то, что нам нужно, не здесь, а вот где: Malleus Maleficarum. И вот еще: «Изучение ведовства» Реджинальда Скотта, [42]потом Кроули: [43]«Магия» и «Тайны Альберта Магнуса», и еще…
— Так, все прекрасно. Ты сейчас поезжай домой, поваляйся на диване с какой-нибудь умной книжкой. Подчеркни там, что мне нужно прочесть, особенно про черную мессу.
Епифания посмотрела на меня так, как учитель смотрит на последнего в классе тупицу.
— Это читальный зал. Здесь книги на дом не выдают.
— Но я тут с тобой сидеть не могу. Мне работать надо.
Епифания сложила книги в стопку.
— У них тут внизу абонемент. Пойду посмотрю, что у них из этого есть.
— Гениально. Ты у меня умница. На, держи ключи и вот тебе на такси или еще там на что. — Я достал из бумажника двадцатку.
— Не надо, у меня есть деньги.
— Бери-бери, у кого я потом одалживаться буду?
— Я боюсь одна.
— Ничего. Дверь на цепочку закроешь — и все.
Епифания проводила меня вниз, сквозь беломраморный дворцовый холл до широкой лестницы, сбегающей к Пятой авеню. Она была похожа на маленькую испуганную девочку. Наш бесстыдно-глубокий поцелуй вызвал неодобрительные взгляды парочки дельцов, а также восторженный свист и бурные аплодисменты со стороны малолетнего разгильдяя — чистильщика обуви, пристроившегося у подножия каменного льва.
Глава тридцать шестая
Я оставил машину в гараже и двинулся к Бродвею по солнечной стороне Сорок четвертой улицы. Я шел не спеша, радовался солнышку и вдруг увидел Цифера. Он вышел из главных дверей отеля «Астор» и жестом отослал портье, предложившего поймать такси.
На нем был терракотовый берет, широкое пальто из твида, саржевые бриджи и высокие жокейские сапоги. Обтянутая перчаткой рука сжимала ручку потертого кожаного саквояжа.
Цифер быстро пошел в сторону центра вдоль здания компании «Парамаунт». Я хотел было догнать его, но решил, что тот, наверное, все равно идет в сторону моей конторы, и почел за благо сэкономить усилия. Я не считал это слежкой, нет, для этого я шел слишком близко. Но когда Цифер прошел мимо моей резиденции, я инстинктивно сбавил шаг и задержался возле какой-то витрины. Куда же это его понесло, а? Мне стало любопытно до крайности.
Цифер выделялся в толпе, что, в общем, неудивительно, учитывая, что вокруг были сутенеры, проститутки и беглые каторжники, а он был одет как на великосветские скачки. Я решил, что он идет в Управление порта, но и тут ошибся: Цифер неожиданно нырнул в дверь под вывеской «У Губерта. Музей. Блошиный цирк». [44]
Я с быстротой молнии пересек четыре полосы движения и как громом пораженный прирос к тротуару при виде афиши у входа. Буквы с блестящей каемкой по краю кричали: «Чудеса от доктора Цифера». Рядом с больших глянцевых фотографий глядел мой клиент во фраке и в цилиндре на манер Мага Мандрагора [45]из комиксов. «Спешите видеть!»
На первом этаже Губертова заведения расположился пассаж со множеством грошовых магазинчиков, а зрительный зал был в подвале. Я взял билет и выбрал себе место в темноте за полутораметровой фанерной перегородкой, возведенной, дабы рьяный зритель не мог принять участие в спектакле. На маленькой, ярко освещенной сцене сдобная красотка вибрировала в танце живота под арабские причитания. Я насчитал в зале еще пять человек.
Что же это элегантный Цифер забыл в такой дыре? Фокусами в дохлом театришке на лимузины и на адвокатов с Уолл-стрит не заработаешь. Может, это у него хобби такое?
Или же это все устроено специально для меня?
Когда исцарапанная пластинка доиграла до конца, кто-то опять переставил иголку на начало. Танцовщица скучала, глядя в потолок и думая о своем. Когда на третьем заходе музыка оборвалась на восьмом такте, она тут же направилась прямиком за кулисы. Никто не хлопал.
Мы вшестером безропотно изучали пустую сцену, пока, наконец, из-за кулис не вылез чудаковатого вида старикан в красной жилетке и с кожаными ремешками, поддерживающими рукава.
— Дамы и господа! — просипел он. — Трепещите и благоговейте! Сегодня у нас в гостях великий, загадочный и незабываемый доктор Цифер! Поприветствуем его!
Поаплодировав и не встретив поддержки, старик ушаркал обратно.
Лампы понемногу погасли. За сценой послышалась толкотня и приглушенное бормотание, как в школьном театре, и вдруг зал озарила ослепительная вспышка. Тут же зажегся свет, но мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы привыкнуть к нему. Размытый сине-зеленый негатив плавал у меня перед глазами, мешая разглядеть того, кто стоял на сцене.
— Кто из нас знает, какой ему положен конец? Кто знает, суждено ли ему встретить завтрашний день?
Луис Цифер стоял один посреди сцены, окруженный тонкими завитками дыма и запахом жженой магнезии. На нем был черный фрак времен Эдуарда Седьмого [46]с длинными фалдами и жилетом о двух пуговицах. Сбоку на столике стоял черный ящик размером с хлебницу с откидной крышкой.
— Будущее — ненаписанная глава. Кто дерзает читать по белой странице, обрекает себя на погибель.
Цифер снял свои белые перчатки, прищелкнул пальцами, как фокусник, и перчатки исчезли. Потом он взял со стола резную палочку из слоновой кости и махнул ею в сторону кулис. Тихо вошла танцовщица, чьи пышные формы были на сей раз прикрыты длинной, до пола, бархатной мантией.
— Время с каждого пишет портрет, и каждый должен будет однажды взглянуть на холст.
Цифер взмахом руки очертил над головой танцовщицы небольшой круг. По этому знаку она начала делать пируэты.
— Кто осмелится бросить взгляд на готовое полотно? Иное дело — зеркало: изо дня в день человек глядит на себя, не замечая, как постепенно меняется его лицо.
42
Реджинальд Скотт (ок. 1538–1599) — средневековый демонолог, автор трактатов, посвященных чарам и снадобьям. В «Изучении ведовства» содержатся рецепты мазей, позволяющих человеку летать. Следует заметить, что сам Скотт считал, что мази воздействуют на психику человека, а не на способность его к левитации.
43
Алистер (Александр Эдвард) Кроули (1874–1947) — известнейший маг и мистик, член магического «Ордена Золотой Зари», человек, воочию видевший своего ангела-хранителя, отождествивший себя со зверем из Апокалипсиса. Автор многих трудов и в том числе «Книги законов», продиктованной ему демоном Айвассом.
45
Маг Мандрагорр (Mandrake the Magician) — бравый сыщик, герой комиксов 20-х годов XX века.