Портье, облепленный галунами почище адмирала, почтительно поспешил мне навстречу. Я назвался и сказал, что иду к Крузмарку.
— Вам в левый лифт, сэр.
Я доехал до пятнадцатого этажа и оказался в строгом холле, обитом ореховыми панелями. Длинные зеркала в золоченых рамах по обеим стенам продлевали его до бесконечности. Здесь было всего две двери.
Я позвонил два раза и стал ждать.
Дверь открыл темноволосый мужчина с родимым пятном на верхней губе.
— Мистер Ангел? Проходите, пожалуйста. Мистер Крузмарк ждет вас.
Темноволосый дворецкий был одет в серый костюм в тончайшую бордовую полоску и больше походил на банковского клерка. Он провел меня анфиладой больших, роскошно убранных комнат с видом на реку и кондитерскую фабрику «Солнышко» в Квинсе. Везде в идеальном порядке были расставлены всякие редкие древности — прямо как в тематических залах музея. Да, при такой обстановочке договоры только гусиным пером и подписывать.
Наконец мы дошли до закрытой двери, и мой провожатый, постучав один раз, сказал:
— Сэр, к вам мистер Ангел.
— Так пусть войдет, чтобы я его видел.
Даже сквозь толщу двери в раскатисто-хриплом рыке Крузмарка слышались повелительные ноты.
Дворецкий ввел меня в маленький спортивный зальчик без окон. Стены здесь были покрыты зеркалами, и блестящие гимнастические машины из нержавеющей стали бесконечно множились во всех направлениях. Итан Крузмарк, в шортах и майке, лежал под одним из этих сияющих хитроумных механизмов и делал упражнения для ног. Для старика нагрузка у него была порядочная.
Услышав, что дверь закрылась, он сел и оглядел меня.
— Похороны завтра. Брось мне полотенце.
Я бросил, и он вытер лицо и плечи. Крузмарк был силен и крепок, под сеткой варикозных вен вздувались узлы мускулов. Шутить со стариком явно не стоило.
— Кто ее убил? Фаворит? — рявкнул он.
— Спрошу его, когда найду.
— Оркестровый жиголо. Надо было прикончить этого гаденыша, когда случай представился.
Крузмарк бережно пригладил свою седую гриву.
— Когда именно? Когда вы с дочкой его из клиники украли?
Старик внимательно посмотрел мне в глаза.
— Ты что это себе позволяешь, Ангел?
— Ничего. Пятнадцать лет назад вы заплатили доктору Альберту Фаулеру двадцать пять тысяч, чтобы тот позволил вам увезти одного пациента. Тогда вы назвались Эдвардом Келли. Фаулер должен был поддерживать видимость, что Джонни как был, так и остался овощем и сидит себе в какой-то дальней палате. И до прошлой недели ему удавалось все скрывать.
— Кто тебе платит?
Я достал сигарету и покрутил ее в руках.
— Вы же сами знаете, что я вам не скажу.
— Смотри, я за ценой не постою.
— Не сомневаюсь, но все равно не выйдет. Тут курить можно?
— Травись.
Я закурил сигарету, затянулся и продолжал:
— Слушайте: вы ищете того, кто убил вашу дочь. Я ищу Фаворита. Вполне возможно, что это один и тот же человек. Но пока мы его не найдем, мы ничего не узнаем.
Толстые пальцы Крузмарка сжались в увесистый кулак. Этим кулаком он ударил себя по ладони, да так, что по залу разнесся звук, напоминающий треск пробитой доски.
— Ну хорошо. Келли — это я. И деньги Фаулеру тоже я платил.
— А почему вы взяли такое имя?
— А что, надо было под своим приехать? Насчет Келли — это все Мэг придумала. Почему — не спрашивай, не знаю.
— Куда вы его отвезли?
— На Таймс-сквер. Это было в сорок третьем, под Новый год. Там мы его высадили, и он ушел… Мы думали, что навсегда от него избавились.
— Минутку. Вы что же думаете, я поверю, что вы за него двадцать пять штук заплатили, а потом просто выпустили?
— Так и было. Я это для Мэгги сделал… Я для нее все делал.
— И она хотела, чтобы он исчез?
Крузмарк надел махровый халат.
— Да. Наверно, это все та чертовщина, с которой они до войны носились.
— Черная магия?
— Черная, белая — какая разница? Мэг всегда была чудная. Она еще читать не умела, а уже в таро играла.
— Как же это у нее началось?
— Да кто его знает? Гувернантка странная попалась или повар из Европы: в голову-то им не заглянешь.
— Вы знаете, что одно время она работала гадалкой на Кони-Айленде?
— Знаю. Я ей это все и устроил. Единственный ребенок — что поделаешь. Баловал ее, конечно.
— Я у нее в доме нашел засушенную руку. Вы о ней знали?
— Это десница Фортуны, талисман. Якобы открывает любой замок. Когда убийцу повесят, надо, пока его еще из петли не вынули, отрезать ему правую руку. Ау Мэг она не простая была, а с историей. Был такой валлиец, Капитан Серебряный Каблук, разбойник с большой дороги, его казнили в 1786 году. Она эту руку в Париже у старьевщика купила.
— Сувенирчик вроде Фаворитова черепа. Похоже, у них были общие вкусы.
— Да уж. За день до того, как его забрали, он его взял и ей подарил. Другие девушкам колечки дарили или свитера с гербом университета, а этот череп притащил.
— А я думал, что они к тому времени уже разошлись.
— Официально, да. Тоже, наверно, какие-то их штучки.
— Почему вы так говорите? — Я стряхнул на пол длинный столбик пепла.
— Потому что между ними все осталось по-старому.
Крузмарк нажал кнопку рядом с дверью.
— Выпьешь?
— Виски выпил бы.
— Скотч?
— Лучше бурбон, если есть. Со льдом. Ваша дочь когда-нибудь упоминала о некой Евангелине Праудфут?
— Праудфут? Не соображу… Может, и было что.
— А про вуду она что-нибудь говорила?
В дверь постучались, и в комнату вошел дворецкий.
— Да, сэр?
— Мистеру Ангелу стакан бурбона со льдом, а мне бренди. Погодите, Бенсон. Принесите мистеру Ангелу пепельницу.
Бенсон кивнул и закрыл за собой дверь.
— Это дворецкий? — поинтересовался я.
— Личный секретарь — дворецкий с мозгами.
Крузмарк сел на велосипедный тренажер и принялся методично наматывать воображаемые километры.
— Что там про вуду?
— Джонни еще увлекался вуду. Как раз в те времена, когда черепа раздавал. Ваша дочь не упоминала об этом?
— Нет. Вуду она как раз не занималась. Все перепробовала, а это нет.
— Фаулер говорил, что у Джонни была амнезия. Он узнал Маргарет?
— Нет. Он как лунатик был. Молчал и в окно смотрел.
— Иными словами, держался так, будто он с вами не знаком?
Крузмарк изо всех сил крутил педали.
— Мэг так хотела. Запретила его по имени называть, напоминать ему, что у них был роман.
— Вам это не показалось странным?
— Мэг вообще странная была.
За дверью раздался тихий звон хрусталя, а секунду спустя, постучавшись, вошел дворецкий с мозгами и вкатил бар на колесиках. Бенсон наполнил наши бокалы и спросил, не желаем ли мы чего еще.
— Все прекрасно. Спасибо, Бенсон, — отозвался Крузмарк, поднося, как цветок понюхав, к носу бокал в форме тюльпана.
Дворецкий удалился. Я высмотрел пепельницу рядом с ведерком для льда и затушил сигарету.
— Я тут случайно слышал, как вы советовали Мэгги бросить мне кой-чего в чай. И еще про восточное искусство убеждения…
Крузмарк как-то странно на меня посмотрел.
— Там ничего нет, — сказал он.
— Может, делом докажете? — Я протянул ему бокал.
Крузмарк сделал несколько хороших глотков и передал его мне.
— Поздновато мне в игры играть, — сказал он. — Ты мне должен помочь.
— Тогда играйте по-честному. Маргарет виделась с Фаворитом после той ночи?
— Нет.
— Точно?
— Конечно, точно. А ты сомневаешься?
— Работа у меня такая — сомневаться. Откуда вы знаете, что они потом не встречались?