Выбрать главу

— Можешь, но не откажешь, — бархатно и с такой уверенностью заявил, что я опешила.

— Я добьюсь тебя, Вольха упрямая. Заберу… и больше не отпущу!

— Больше?.. — зачем-то тоже шепнула. Его дыхание мои губы опалило. Я чуть обморок не хлопнулась от слабости, ударившей в тело: точно мощная волна, сшибающая камень с берега.

Закрыла глаза в ожидании поцелуя, но, так и не дождавшись, распахнула вновь. Я одна была… В темноте… Спиной подпирала стену и жадно хватала ртом воздух.

Что это было?! Чары. Колдовство!

Как пить дать! Аспид — злой колдун, наводящий морок!

Забилась в комнату, окошко закрыла, чтобы никто не посмел потревожить и сном забылась. Проснулась резко, опять разбуженная плачем ребёнка. Огляделась сонно — Мира крепко спала.

Подышала, мысли в порядок приводя, но так и не найдя покоя, встала с постели. Увернулась в тёплую шаль и как во сне ходящая пошла на зов невидимого ребёночка.

Пронзительный плач. И пусть в голове лишь был, да покоя не давал почти весь день. Вроде смирилась уже, что кошмары тяготили. Нет никакого второго ребёнка, и вот тебе! Опять кошмар наяву стал беспокоить!

Ох, неправы родители были, убеждая в обратном!

Шла с полной уверенностью, что сыщу малыша!

Кутаясь в шаль, мимо хоромин простолюдинов шагала, пока и у дальнего домика не остановилась. Свечка горела… Я замерла на миг, прислушиваясь к звукам, и сердца ударом возликовало: ОН! Малыш здесь плакал. И голосочек его…

— Есть кто дома? — постучала в дверь, только детский голос новой третью зашёлся.

— Княжна, — ахнули хозяева. Закопошились не то кланяться, не то разбегаться от страха перед моей немилостью, не то малыша успокоить.

Опешила вначале — было двое… малышей. Одного девушка качала, грудью кормя, а второй, лёжа в простенькой люльке, надрывался. Голос у него был такой звонкий, будто резал кто.

— Ваши? — метнула требовательный взгляд на мужика бледного, как полотно, следом на полную бабу, покачивающую колыбельку, стараясь успокоить малыша. Дородная баба тоже взбледнула, на мужика спасительно глянула. Он на неё… Девушка глаза в пол упёрла.

Мило. Я подступила ближе к младенцу в люльке, а на того, что на руках качала девушка, даже не покосилась. Меня именно этот волновал.

Нашла всё же…

— Он мой! — Было рот открыла, да красивый голос с мысли сбил, а хозяев и кормилицу вместе с первый ребёнком из дому выгнал, да так, что едва в окно не повыпрыгивали, удирая, и страшась столкнуться с Аспидом.

По телу дрожь прокатилась. Сердце бешено заколотилось.

Обернулась к Дамиру, не думая робеть.

— Громкий малыш, — нарушила молчание, — так орёт, что я его даже во сне слышу…

Прищурился Дамир, криво усмехнулся:

— Горластый, — согласился, словно не услышал главного.

Не выдержала плача, к малышу склонилась. Вытащила из люльки, на руки удобнее взяла, всем нутром чуя, это ОН! МОЙ!

— Сын? — озвучила мысль.

Аспид кивнул.

Я улыбнулась. Так похорошело внутри, словно я, наконец, сыскала то самое… дорогое, что некогда утратила. Чего меня лишили, и теперь всё… Я целое!

Малыш уж не визжал, так — остаточно всхлипывал, лицом водя, носиком по моей груди и губками хапая, словно грудь искал. И я ему дала, что так требовал. Соском по губам провела, чтобы приоткрыл жаднее и, затаив дыхание, с замиранием сердца следила, возьмёт аль нет.

Взял! Не то слово как. Я аж зашипела, когда жадина беззубо засосал лакомость. С причмокиванием, похрюкиванием, сопением.

— Жадный, голодный, — метнула взгляд на Дамира.

Он как-то странно меня рассматривал, плечом дверь подпирая и не делая ни жеста, дабы приблизиться.

Я расслабилась. Был страх, что Аспид может вступить в спор и потребовать отпустить малыша, но то, как молча наблюдал, уверило, что делаю всё верно.

Ох, и жадный малый. Пока обе груди не осушил, не отвалился. А я как идиотка улыбалась и плакала. И клялась, что когда всё вспомню, обязательно за эти муки кто-то ответит. Не ведала, кто именно, но они не смели меня терзать. Моего сына оставлять без матери!

Одеяло из люльки выдернула, малыша закутала плотнее.

— И куда это ты собралась?

— Домой. У меня и дочь есть. Не хочу, чтобы испугалась, ежели проснётся, а меня рядом нет.

— Варварушка на что?

— Она не мать, — в упор смотрела на Аспида, преградившего мне путь.

— Выйдешь за меня? — шепнул с нажимом. И мало это смахивала на вопрос, скорее вымученно требование, на кое не смела отказом ответить.

— Не бывать тому, ежели состязание до конца не пройдёшь, — упрямилась больше от растерянности и досрочной капитуляции, а её словесно не смела озвучить.