Его женщина.
Его для всей вечности.
Он все еще её целовал, с ее восторженным участием, когда они прибыли в Атлантиду. Внезапно воздух огласился аплодисментами, и Аларик понял, что они были в центре внимания.
- О, нет,- сказала Квинн, отталкиваясь от него. - Отпусти меня прямо сейчас.
Он сделал, как она попросила и затем удерживала его руку. Она забрала Гордость Посейдона из своего кармана и передала это, и в тот самый момент, когда обе их руки касались драгоценного камня, раскат грома зазвучал в куполе, и удар молнии силы шипела сквозь тело Аларика. Квинн вскрикнула при шоке, так что она, должно быть, испытала это, тоже, но потом кто-то начал кричать, что Атлантида разрушалась.
- Не на нашей вахте,- сказала Квинн отдышавшись, но звучало бы лучше, если бы у нее не было такого тяжелого момента.
Часть Аларика хотела, ни что иное как вернуться к поцелуям, особенно теперь, когда каждое нервное окончание в его теле было в огне с магией драгоценного камня, но текущая чрезвычайная ситуация перевешивала все остальное. Так вместо этого он взял руку Квинн и направился в храм. По крайней мере двадцать человек следовали за ними.
* * *
Квинн не могла поверить, что она была поймана, целуя Аларика в центре Атлантиды, во время худшего кризиса в истории континента, но после того, что они пережили, она отчасти не беспокоилась. Когда она проходила мимо Райли и Эйдана на пути к храму, Райли дала ей жест выражающий пожелание удачи.
- Так держать, сестрёнка.
Аларик ворчал и пошел быстрее, и у Квинн было безумное желание смеяться. Семейные обеды были интересными.
Аларик остановился за дверью в комнату Трезубца, где пол-дюжины измученных мужчин и женщин, плюс Миркен, сидели на фоне стены. Еще пять спали или были без сознания на полу чуть дальше по коридору.
- Останься здесь,- командовал Аларик. - Я не знаю, как плохо это удастся.
Она кивнула, но ничего не сказала, даже не «Увидимся?» Как только он вошел внутрь комнаты, она посмотрела на своего старого приятеля, Миркена.
- Достал какую-либо веревку? У меня есть идея.
Он подпрыгнул прежде, чем слова были из ее рта. Не плохо для кого-то, кто смотрел, как будто Трезубец истощил всю жизнь из его тела. Она направилась к лестнице, и по дороге объяснила точное место, которое она искала. Когда они достигли пункта наблюдения она надеялась на, она объяснила свой план и наблюдала, что Миркен становился семнадцатью оттенков бледности.
- Если я получу тебя убитой, то лорд Аларик убьет следующим меня.
Она покачала головой. - Я не позволю ему убить тебя, и так или иначе, я не умру. Так потяни ту панель от стены, так, я выясню, смогу ли я протиснуться в это вентиляционное отверстие.
Ей удалось втиснуться, едва, но это было трудно, и ее недавно обнаруженная клаустрофобия прибыла, крича обратно. У нее не было времени для фобий, однако, и поэтому она двинулась сквозь, все ее мысленное внимание на то, что происходило в той комнате под ней. Когда она протолкнулась до конца вентиляционного отверстия и выдвинулась на узкую нишу, она посмотрела вниз и вздрогнула.
Аларик наклонялся вперед, ясно напрягаясь, чтобы управлять Трезубцем, который, казалось, пытался избить его до смерти. Или иначе это пыталось воссоединиться с турмалином и быть действительно агрессивным вокруг этого. В обоих случаях. Аларик был в беде, и он закрыл или запечатал дверь в комнату, так что, никто больше не поможет там.
Квинн к спасению. Она не остановилась, чтобы задаться вопросом, была ли способность коснуться Гордости Посейдона означала, что она сможет прикоснуться к Трезубцу. Она не остановилась подумать, что она погрузилась бы в свою смерть на веревке, которая не была достаточно сильна, чтобы удержать ее.
Все, о чем она заботилась, был Аларик. Она нужна ему. Она перепроверила свою силу на веревке, удостоверяясь, что Миркен и его приятели хорошо держали другой конец, и она прыгнула. Вниз по воздуху, нацеливаясь прямо на Трезубец. Она поймала это в воздушном пространстве, когда она упала, и чистая, настоящая сила пылала сквозь нее, поджигая ее изнутри. Она закричала, потому что было такое чувство, что ее кровь буквально кипела в ее венах, и боль была вне всякой пытки, которую она когда-либо выносила. Она осознала, что спускалась слишком большое расстояние и слишком быстро, и она молилась о быстрой смерти, но она не отпускала.
Она не отпускала.
Она закричала снова, непосредственно перед тем, как сильные руки Аларика поймали ее, и он был там, держа ее и схватив Трезубец из ее чудом не почерневшей руки. Он поцеловал ее лицо, поцеловал слезы, бегущие по ее щекам, и держал Трезубец на расстоянии вытянутой руки от нее, весь промежуток времени ругаясь потоком слов на атлантийском.
Или по крайней мере она думала, что это было атлантийским. Теперь, когда она не была жареной изнутри оружием сердитого бога, облегчение сделало ее почти легкомысленной.
- Ты должен научить меня проклинать на атлантийском,- сказала она, и он на самом деле заворчал на неё прежде, чем он отпустил ее, сунул турмалин в пустое место Трезубца слышимым щелчком и бросил все это на подушку на пьедестале.
Потом они оба отступили назад и уставились на вещь, которая казалась довольной теперь лечь там мирно, мягко светясь, как колики ребёнка, который наконец исчерпал себя.
- Если ты не заставишь меня выпивать или сумасшествие в течение года, то я посчитаю меня чрезвычайно удачливым,- медленно говорил Аларик, и она поняла, что он сжимал голову, как будто он страдал от боли.
- Ты знаешь, я могу сказать, что ту же самую вещь о тебе, Мистер Я Должен Делать Опасную дрянь в Одиночестве,- она ответила ему. - Кроме того, не стесняйся исцелить мою голову, потому что я думаю, что Птолемей дал мне сотрясение мозга в дополнение к этой разбитой губе, и игра Миссия Невыполнима не помогала никому.
Его ухудшение мгновенно сменилось к беспокойству, и он послал заживающую магию через ее лицо и голову, и затем через всё ее тело для хорошей меры, и она внезапно чувствовала, как будто она могла взять сама мир целиком и снова.
- Я убью его,- сказал Аларик, и хотя у нее был свой выбор соперников, это была безопасная ставка, он говорил о Птолемее.
- Есть тот, которого ты можешь пометить в свой список.- Она рассказала ему о зверствах и виде Птолемея с ножевым ранением в груди. - Это, возможно, не было его сердце,- добавила она, рассматривая сомнительную анатомию демонов. - Но даже в этом случае, они не походили на тип, чтобы помочь парню, когда он упал. Он - вероятно, второй завтрак.
- Никто не заслуживает этого больше,- сказал Аларик категорически. - Я только сожалею, что не убил его сам. У тебя есть раздражающая привычка к вытаскиванию себя из проблемы.
Она усмехалась. - Лидер повстанцев, помнишь? Хотя, не больше. Возможно мы чуть вздремнём и затем решим, что сделать с остальной частью наших жизней.
Шум и стук у двери становился громче. Аларик махнул рукой и в дверь ворвались внутрь под весом полудюжины воинов и многих других людей, как мужчин так и женщин.
- Что происходит?- Конлан сказал, продвигаясь к фронту. - Аларик, я надеру твою задницу, если ты когда-либо сделаешь это мне снова.
- Как ты видишь,- начал Аларик, но тогда, естественно, что-то начинало происходить.
- У тебя нет некоторого ритуала?- Квинн никого не спросила в частности но она забыла свой вопрос как Трезубец поднимался в воздух и вращался, пока это не стало на этом основании с тремя зубцами направленными вверх. Стрела света выстрела из каждого из этих зубцов и эти три потока объединялись в сияющий столб белоснежного света, который направлялся прямо на потолок.
Квинн немедленно увидела потенциальную проблему. - Гм, есть ли окно в крыше?
-Нет,- сказал Аларик, и она подготовилась выпрыгнуть из пути падающего камня, но так же, как все начали двигаться к двери, потолок храма открылся как лепестки цветка. Башня света выстрела вверх и вверх, прямо мимо вершины храма и до того, что должно быть потолком купола.