Паллада оглядывалась вокруг себя, все еще не до конца осознавая, что именно она удостоилась чести стать Единой. Местные жители и приезжие гости из других стран во все глаза таращились на нее, впитывая в свое сознание образ праздничной посейдоники. Несколько раз Паллада замечала писцов, по свежей памяти описывающих происходящее, воспевая это в балладах или песнях. Румянец удовольствия проявился розовыми пятнами на ее щеках. Направив уже заметно привыкшего к происходящему безумию жеребца к главной площади, Паллада обратила внимание на цокот копыт. После ворот начиналась территория города, каждая улочка в котором была вымощена каменными плитами, а ближе к центру камень сменялся на звонкий мрамор. Ни одному животному не разрешалось находиться в центральной части и портить красоту. Мрамор разных оттенков выстилался в узор волн и морской пены. Отполированная поверхность мрамора преломляла яркий свет солнца, отчего главная площадь заливалась теплым оранжевым цветом. Даже в более прохладные месяцы здесь была теплее, чем в окраинах. К тому же, высокие трех- и четырехэтажные дома закрывали улицы от резкого прохладного ветра со стороны моря. Паллада вскинула взгляд вверх, прикрыв ладонью глаза. Небесно-голубые черепицы домов под солнечными лучами превращались почти в белые, сливаясь с известняковыми стенами зданий. Посейдоника едва сумела различить чайку, сидящую на крыше ближайшего дома. Ее будто спугнул взгляд Паллады. Птица издала визг, напоминающий человеческий крик, взмахнула сильными крыльями и взмыла в воздух. Проследив за ней взглядом, Паллада задумалась, не может ли предвещать протяжный возглас чайки какую-то неприятность, но все же отмахнулась от этой мысли, решив не провоцировать такими помыслами судьбу.
По мере проезда по городу на жеребце, нос Паллады терзало множество запахов. Как приятных, напоминавших, что она не ела со вчерашнего дня, и вызывавших тихое недовольное урчание живота, так и неприятных от остатков жизнедеятельности людей, когда проезжала бедные кварталы. Паллада старалась не показывать своим видом, как ей противно, не морщить нос, но то и дело она отрывала руку от гривы и прикладывала палец под нос, чтобы внюхиваться в приятный запах розового масла. Целью проезда будущей жрицы Единой по всему острову было понимание, чем живет народ. Как и в любом уголке земли, здесь были богачи и бедные, хорошие и отвратительные условия жизни. И нуждам, потребностям каждым жрица должна была прислушиваться, принимая решения во время своего правления. Семь архонтов и верховный, избранный семью, заведовали жизнью четырех островов и всех его сфер, однако именно Единая жрица храма Посейдона была окончательной инстанцией решения вопроса, ибо считалось, что с ней разговаривает их покровитель. Единая могла отменить решение об объявлении войны или принудить архонта к определенным обязанностям на своей территории, если так было угодно богу морей. Но прежде, чем получать такую власть, посейдоника должна была понять, к чему привел их Посейдон на момент прихода нового календаря. В каком положении находятся острова и их жители. Паллада насколько могла старательно, изнемогая от едких запахов, подмечала упущения правления предыдущей Единой, чтобы исправить за ней оплошности.