- Ci sarà qualcos' altro? – услышала Виттория голос официанта рядом с собой, что вырвало ее из задумчивого состояния.
- No grazie. Ci porti il conto per favore , - отозвала она, доставая кошелек, пока официант отошел за счетом.
Заплатив пятнадцать евро за две чашечки кофе (коря себя за тот момент, когда согласилась на встречу в самой туристической зоне), Виттория уже собралась уходить. Поправив кремового цвета юбку-карандаш, собравшуюся складками на бедрах, женщина повесила на плечо клатч, как вдруг ее кто-то схватил за предплечье, врезавшись в нее всем корпусом. Сердце екнуло в груди, рухнув куда-то вниз прежде, чем Виттория увидела влетевшего в нее человека. Первое, что она заметила – ошалевший взгляд, потрепанный вид, как после длительного бега. И только спустя несколько долгих мгновений Виттория смогла распознать в запыхавшемся человеке своего коллегу – профессора Аарона Уайтхэда. Обычно он напоминал пожилого лондонского дэнди: модно уложенные пшеничного цвета волосы, элегантный отлично сидящий костюм с накрахмаленной рубашкой и неизменной деталью его образа – черным кожаным портфелем. Сейчас же профессор Уайтхэд больше подошел бы на роль учителя средней школы, опаздывающего на автобус, чем на уважаемого декана Университетского колледжа Лондона.
- Виттория, нам нужно спешить, - прошептал запыхавшийся мужчина, после чего, прижимая одной рукой к груди портфель, другой потянул Витторию за собой. Она едва поспевала за его широким спешным шагом на своих туфлях, каблуки которых то и дело норовили застрять между плитами на земле. Перед глазами замелькали белокаменные стены и арки площади Сан-Марко, сменившиеся небольшими узкими домами из огненно-рыжего кирпича, увешанными низкими балконами из черного железа, с которых вниз свисали длинными гроздьями растения и цветы. Можно было лишь встать на носочки, чтобы дотянуться до них пальцем. Мелькали ступенчатые мосты и парапеты, на которых теснились толпы людей, зеваки разглядывали нутро Венеции, тут и там щелкали затворы камер, уши закладывало от смеха и громкого говора сотен иностранцев. Группка девушек-школьниц делали селфи на фоне канала, пожилая пара индусов глазела на упитанную чайку с алыми глазами, с трудом удерживающую равновесие на перекладине моста. Кто-то спешивший по тесной улочке толкнул Витторию грубым движением, отчего плечо разразилось неприятной саднящей болью. Скрипнув зубами, женщина постаралась поскорее выбросить этот инцидент из головы. Туристы напоминали невоспитанные, галдящие стайки воронья, оставляющими после себя объедки и мусор. Виттории давно пришлось смириться с этим, хотя в ее душе они всегда вызывали негодование и возмущение. Аарон сильнее сжал ладонь Виттории, что заставило ее отвлечься от своих мыслей. Стуча сапогами по каменным плитам, стесанным до бликующей на солнце гладкости, коллега тянул Витторию за собой, как упирающегося ребенка в школу. Она видела выступившие капельки пота, ручейком вившиеся змеиным танцем по бледной шее и стекавшие ему за шиворот, расцветая темными пятнами на рубашке. Запах тины и ила ударил в нос сильнее обычного, и Виттория поняла, что они приблизились к Гранд-каналу. На буро-зеленой воде плескались в ряд гондолы, привязанные к длинным бледно-серым деревянным колоннам, утопавшим в болотистых мохнатых водорослях, которые тянули свои тонкие пальцы кверху, оплетая колонну. Мох, поблескивающий в лучах солнца влажными каплями, полз вверх по древним каменным столпам, удерживающим множество здешних зданий, и перебирался на сухую поверхность, иногда подкрадываясь под самые двери. Мимо проплыла туристическая барка, разрезая носом тяжелые волны, словно нож - подтаявшее масло. Позади кормы тут же заколыхалась вода, разнося курившиеся белой пеной волны конусом в разные стороны. На одной из них подпрыгнула небольшая изящная гондола с резными золочеными узорами, обитая внутри красивым, однако слегка потрепанным частым использованием, смоляным бархатом. На подушках сидела влюбленная пара, даже не обратившая внимания на покачивание, зато сухой, смуглый гондольер, щеки которого заросли черной курчавой бородой, разразился градом грязных ругательств. Не прекращая извергать проклятия и нелицеприятные фразы, он пытался выровнять ход гондолы. Лодка вильнула по волне, уносимая траекторией движения воды, и едва не влетела в одну из деревянных колонн. Удар смягчил железный набалдашник на носу гондолы, ткнувшийся в дерево и оставивший на нем неглубокую вмятину. Воздух сотрясся новым приступом грубых восклицаний. Засмотревшись на разыгравшуюся сцену, доктор Баретти не сразу заметила лестницу. Споткнувшись, она едва не упала, однако твердая рука коллеги поддержала ее, потянув вверх. Правой туфле повезло гораздо меньше, с сожалением заметила женщина. Острый нос стукнулся о разбитую нижнюю ступеньку, красивая цвета слоновой кости кожа обуви содралась, будто лоскут настоящей человеческой кожи, обнажив крохотный мизинец с красным лаком.