- Аарон, поясните, наконец, что происходит? - Виттория ощутила, как неприятная сталь раздражения проникает внутрь. Она не любила злиться, но в последнее время все чаще срывалась.
Аарон Уайтхэд повернулся корпусом к Виттории и, лихорадочно осмотревшись, обратил взгляд своих карих глаз, прятавшихся в ямах над худыми впалыми щеками, на нее. Только сейчас женщина заметила болезненный вид профессора. Он попытался улыбнуться, но сухие потрескавшиеся губы растянулись в болезненном оскале. Помятый серый костюм выглядел потрепанным и грязным, будто в нем катались по земле. А неизменный черный портфель Аарон правой рукой прижимал к сердцу.
- Прошу, Виттория, нам надо спешить, - женщина заметила, с каким жаром убедительности вырываются эти слова, но она была слишком раздражена, чтобы проявлять терпение. К тому же, Виттория уже даже боялась представить, насколько опоздала на работу. Ее опять толкнул кто-то, прорывающийся к мосту Риалто. Снующие толпы туристов напоминали муравьев, бегающих взад-вперед по своим делам. На странных людей, остановившихся посреди оживленного пути, никто не обращал внимания.
- Виттория, пожалуйста, я все объясню, но нам нельзя останавливаться, - профессор протянул свободную руку.
Виттория с сомнением воззрилась на визави, задумавшись, стоит ли продолжать с ним путь без единого должного объяснения. Слух порезал жутко корявый немецкий акцент, с которым мужчина за ближайшим столиком кафе заказывал поесть. Ресторанчик теснился у самого моста, что помогало привлекать больше людей и прибыли. Доктор Баретти готова была поклясться, что отвратительнее еды на Гранд-канале не сыскать ни в одном другом районе Венеции. Однако запахи морепродуктов и пронесенной лазаньи прямо под носом у Виттории, затерзали ее обоняние. Рот наполнился слюной, а желудок в негодующем возмущении запел.
- Я угощу вас обедом, - пообещал Аарон. - Я должен вам кое-что показать, это не займет много времени.
Виттория протянула руку, которую тут же клешней ухватил профессор. "Никогда еще не продавала свое время за еду" - коря себя, подумала женщина, вновь увлекаемая по улицам Венеции. Запахи еды вскоре остались позади, сменившись узкими переулками с торговыми точками. На прилавках блестели ожерелья из цветного хрусталя, разнообразнейшие керамические маски всматривались в прохожих пустыми глазницами шутов, королей, придворных дам, арлекинов и докторов "смерти", рядом с шелковыми платками отдыхали узорчатые дамские головные уборы с пышными синими и красными перьями, а на подвешенных магнитных досках теснились друг к другу сувениры, изображающие достопримечательности Венеции. Торговая зона с расписными вручную тарелками и кухонной утварью сменялась сувенирной одеждой, признающейся в любви "Королеве Адриатики". Улочки, по которым уверенным шагом шел Аарон Уайтхэд, петляли среди невысоких красных зданий, однако до слуха все равно доносился непрекращающийся гул с Гранд-канала. В просторной голубизне небесного купола кружили визжащие чайки. Солнце медленно кренилось к закату, но жара нисколько не спала. Густой, словно парное молоко, влажный воздух накрыл Венецию, как мокрое тяжелое одеяло, заставляя город исходить потом и вариться под жаркими лучами даже в островках тени. Виттория заметила, как рукой, в которой Аарон держал портфель, он вытер пот со лба, после чего облегченный сдавленный возглас вырвался из его груди. Они вышли на небольшую пустую площадку, выложенную небольшими продолговатыми серыми плитами, большая часть которой укрывалась в тени, окруженная со всех четырех сторон трехэтажными зданиями. На стене дальнего Виттория знала, что можно увидеть знакомую табличку "Campo di San Silvestro". Она не раз бывала в этой обветшалой церкви с облупленной штукатуркой, решетками на окнах и темно-малахитовой дверью. Здание церкви напоминало букву "b": башня врезалась в безоблачное небо копьем, а к ней справа боязливо жалась двухэтажная постройка. Три раздолбанные ступеньки приглашали пойти внутрь, что профессор незамедлительно сделал, наконец, отпустив руку доктора Баретти. Виттория с удивлением проследила за исчезнувшим в глухой темноте помещения коллегой, после чего просочилась внутрь. Глаза несколько мгновений привыкали к непривычному внутреннему сумраку и легкой прохладе. Внутри церковь казалась длинной, в противоположной стороне от двери в гостей всматривались лики святых, нанесенные на гобелены и картины над алтарем, перед которым в два ряда выстроились скамейки из темного дерева. Позолоченные барельефы, рамки картин и церковная утварь будто золотой рукой охватывали стены, выкрадывая у изгибающих свои шеи бра яркие всполохи желтых и оранжевых огоньков. На сводчатом потолке разыгрывались различные сцены из святого писания, охраняемые по краям бледнокожими ангелами с отстраненными и холодными взглядами. Несмотря на самый пик туристического сезона, церковь была пуста, если не считать одинокого священника, тушащего свечи над алтарем. Дымок тонкими струйками вился и кружил в воздухе, разнося по зданию терпкий запах воска. Аарон Уайтхэд махнул свободной рукой в приветственном жесте, после чего нетерпеливо повернулся к Виттории. Золотые искорки в карих глазах от искусственного света придавали взгляду Аарона таинственное воодушевление.