Так же мне досталось и от друга Нэнси, Лукаса, он так меня избил, что я ходил месяц в гипсе и с синяками. Признаю, заслужил. Почему-то я был уверен, что ему известно, где Нэнси, и он почесал свои руки об меня, и отомстил за подругу. Заслужил, да-да.
- Что ты намерен делать? – спросила меня она после неловкого молчания.
Я посмотрел на нее, потом посмотрел под ноги и сказал, глядя прямо перед собой:
- Для начала я должен ей все объяснить. И не только я. Ей должны сказать правду. Что меня подставили.
- Лиам, подставить подставили, но ты на самом деле спал с другой девушкой. Причем с той, которую бросил ради Нэнси. Ты думаешь, что она поверит тебе?
Я подал плечами, ведь в какой-то степени она была права.
- Я был сегодня у Ребекки.
Ее глаза широко распахнулись от шока:
- Где ты был? Совсем рехнулся? Зачем?
Я склонил голову набок.
- Она согласилась рассказать правду.
- И ты ей поверил??? Ты совсем…
- Хватит. Мне нужно это.
Она вздохнула.
- Ладно, твое дело. Пойдем, мама приготовила пасту.
Она встала и потянула меня за собой за руку в дом.
* * * *
От Лорен я уехал только через пару часов, потому что мы с ее отцом обсуждали ситуацию с приемным ребенком и гонкой, которая состоится через несколько недель. Завтра последний день заявки и потом мы будем подбирать участницам соперников, и заниматься трассой.
На улице стояла дикая жара, поэтому я сразу направился в душ.
Прохладные струи воды снимали жар тела и смывали грязное возбуждение, которое я испытывал с Ребеккой.
Когда я ее видел, во мне просыпалась голая похоть, я просто хотел поиметь ее, не задумываясь, удовлетворена она или нет. Главное, что кончаю я.
Она всегда была готова подложить себя под любого парня, она всегда была просто готова. Я спал с ней только тогда, когда напивался до усрачки. Но один раз я запомнил особенно хорошо. Это ее минет на следующее утро после совместно проведенной ночи. Мне было похер, делай что хочешь.
Да, ртом работать она умела. Брала глубоко, ее язык ласкал головку члена, что мои яйца готовы были взорваться. Ее зубы прикусывали член, и это вызывало гортанные стоны удовольствия. Но это плотская утеха. Она не задевала мою душу так, как это было с Нэнс. Я ни разу не лизал киску Ребекки, я ни разу не запускал руку в ее трусики, чтобы проверить, готова она или нет. И я никогда не смотрел ей в глаза во время секса. Я ставил ее на четвереньки так, что ее задница смотрела вверх, и я грубо брал ее, и трахал, пока не кончу. Но я всегда предохранялся. С кем бы я не был, и каким бы пьяным я не был, я всегда надевал презерватив. После всего этого я либо засыпал, либо сваливал.
С Нэнси же все было иначе. Нежно. Мы не трахались. Мы любили. Я ждал, пока она будет готова. Я хотел сделать ее первый раз особенным, незабываемым.
На тот момент мы встречались больше полугода, и я приготовил ей сюрприз, как раз был день начала наших отношений. Так как я жил отдельно от родителей, то не было проблем с организацией сюрприза. Моя квартира-студия была нашей берлогой, в которой мы постоянно зависали и смотрели фильмы, или просто лежали в объятиях друг друга. Я мечтал, что моя девочка будет жить здесь, со мной. Всегда. Я хотел жениться на ней после школы, хотел семью, детей с ней. Чтобы она любила меня, я хотел любить ее вечно, до последнего вздоха.
Я заказал орхидеи, которые она так любила, расставил их в каждом углу квартиры, зажег свечи и постелил чистое белье. Я хотел удивить, обрадовать, показать всю ее значимость для меня. Сам приготовил ужин, ее любимую лазанью, белое вино и любое тирамису на десерт. Его я закал. Потому что пока готовил, моя кухня превратилась в погром и многие продукты просто полетели в мусор. Всю квартиру я украсил фотографиями и постерами, на которых изображены мы. Слева, сразу же у входной двери висел постер, где Нэнс читала книгу в парке, не отрывая глаз. Следом шла фотография, где она сидит на скамейке, я сижу сзади нее, и мой подбородок покоится на ее плече, а она целует мой висок. После этой фотографии наш первый поцелуй, она тогда надела платье, но все те же балетки, это фотография была сделана после ее победы на гонке, в которой она участвовала впервые. По центру висел огромный плакат с ее дня рождения, ее волосы мягким каскадом струились по спине, она смотрела на меня, прикрыв рот рукой, но она смеялась. Я же стоял перед ней с огромным букетом роз в одной руке (тогда я решил, что это будет куда кстати), а в другой я держал коробочку, красную бархатную, прямоугольной формы, тогда я подарил ее золотую цепочку, с сердцем, на котором было выгравировано: «Только ты. Только в сердце. Только не навсегда, а навечно».