В тот день мы с Кейт приятно и весело провели время, опустошая счета наших мужчин, а Джеймс и Дэвид устроили мальчишник, встретившись в баре со своими общими старыми знакомыми.
Джеймс показывал мне Нью-Йорк и обещал свозить в Сиэтл, чтобы познакомить с родителями. Еще праздновали день рождения Майкла, сначала вместе с детьми, а вечером, когда малыш уснул, вчетвером. Джеймс приготовил ужин, Кейт и Дэвид наконец-то улыбались друг другу, а я тихо наслаждалась уютной атмосферой.
Мы успели и БДСМ-клуб посетить, в ознакомительных целях. Джеймс сказал, что публичные сцены для меня табу. «Ты исключительно в моем личном пользовании, запомни это», — произнес он с таким серьезным видом, что у меня душа в пятки ушла. Страшно представить, как он отреагирует на фотосессию.
И все же я дала себе слово, что расскажу всю правду, как только мы вернемся в Санкт-Петербург. Не знаю, поймет меня Джеймс или разозлится, но не хотелось портить ему впечатления от поездки. Я чувствовала, что между ним и братом существует какая-то особенная связь. Наверное, это и есть связь близнецов.
К слову, Дэвид ни разу не пытался говорить со мной, как психолог, однако не сомневаюсь, что они с Джеймсом обсуждали мои проблемы. Я дала себе еще одно обещание. Если после разговора о фотосессии Джеймс не прогонит меня прочь, я пойду к врачу, чтобы избавиться от кошмаров и страхов. Не хочу быть для Джеймса обузой, человеком, о котором необходимо постоянно заботиться. Я согласна быть его рабыней для игр, но в остальном и он должен иметь возможность опереться на меня, если потребуется.
«Я люблю тебя, Александра».
Мы подъезжаем к дому, и я, как заклинание, повторяю про себя эти слова. Больше не буду откладывать признание. Джеймс сказал, что нам предстоит серьезный разговор о том, как жить дальше. Я должна сказать правду. Нельзя строить новую жизнь с камнем за пазухой.
— Наконец-то дома! — восклицает Джеймс, едва переступив порог. — Бэмби, я в душ. Хочешь со мной?
— Нет, — отказываюсь я.
— Нет? — Он хитро улыбается. — Ладно, может, ты и права. Мне надо сделать пару звонков, а одним душем ты у меня не отделаешься.
Он относит мой чемодан в комнату, где я обустроила себе уютное гнездышко. Ночую я в спальне Джеймса, но там нет моих вещей.
— Потом спускайся, — говорит Джеймс. — Я приготовлю что-нибудь поесть.
Надо бы тоже вымыться, да и переодеться, но я ничего не могу делать. Все валится из рук, в горле пересыхает. Спускаюсь по лестнице. Забираюсь с ногами на диван и жду.
«Ничего не рассказывай», — словно шепчет кто-то на ухо.
«Я должна», — возражаю я.
Не хочу обманывать Джеймса. Не могу… Не буду!
Слышу знакомые шаги. Так быстро? Думала, он дольше пробудет в душе. Оборачиваюсь… и внутри все холодеет. Я нечасто видела Джеймса в гневе, но сейчас сложно ошибиться. Он в ярости: взгляд мечет молнии, желваки гуляют по скулам, а лицо почернело.
— Зачем ты это сделала? — интересуется он.
Я вздрагиваю, так жестко и, одновременно, равнодушно звучит его голос.
— Что — это? — выдавливаю я. — В чем я виновата, сэр?
Он швыряет на стол фотографии.
— Может, это не ты? — цедит Джеймс сквозь зубы. — Или это монтаж?
Беру снимок, уже догадываясь, что я там увижу.
— Ты с ним встречалась?
Так и есть, это моя злополучная фотосессия. Только фотограф обманул, лицо узнаваемо.
— Послушай, я…
— Да или нет?! — Он выходит из себя и переходит на крик.
— Да, но…
— Зачем?
— Он обещал дать недостающую сумму, если…
— Если ты с ним переспишь.
— Нет! Все не так!
Я пытаюсь объяснить, но он не хочет слушать. «Я люблю тебя, Александра». Видимо, не настолько, чтобы дать мне шанс оправдаться.
— Хватит. Тебе нужны деньги? Сказала бы мне, я оплатил бы твои услуги.
Джеймс кидает пачку денежных купюр поверх фотографий.
— Забирай. У тебя пятнадцать минут, чтобы покинуть мой дом. Достаточно, чтобы собрать вещи. Если что-нибудь забудешь, я пришлю.
Я смотрю на него, не мигая. Это расплата. Наказание за все мои просьбы, за то, что посмела почувствовать себя счастливой.
— Время пошло. Если не уберешься сама, выброшу за ворота, как мусор.
Джеймс быстро уходит в кухонную зону, сердито гремит там посудой, а я смотрю ему вслед, прощаясь.
«Я люблю тебя, Джеймс. Прости меня, если сможешь. И прощай».
Вынимаю из ушей золотые сережки, снимаю кольцо и часы — его подарки. Аккуратно кладу все на стол рядом с деньгами и фотографиями, а потом ухожу. Хлопает входная дверь, отрезая меня от Джеймса. Щелкает замок калитки.