— Кто, ты говоришь, дал тебе телефон фотографа? — интересуюсь я, постукивая обломком деревяшки по подлокотнику дивана.
— Бармен, — всхлипывает Алесси. — Джей, но он же не виноват.
Она все же расплакалась.
— Я сам решу, кто виноват, а кто нет, — резко отвечаю я. — И прекрати реветь. Раньше надо было думать, что творишь.
Наблюдаю, как она неловко сползает с дивана и бочком движется к выходу.
— Куда это ты собралась?
— Я все рассказала. — Она старается не плакать, но голос у нее дрожит, а дыхание перехватывает. — Мне надо идти. Ты же сам сказал…
Ну да, и не простил. Ох, милая моя Бэмби, если бы ты знала, как мне хочется обнять тебя и осушить твои слезы поцелуями. Ты маленькая глупая девочка, на тебя даже злиться толком не получается. Но если сейчас я дам слабину, ты не вынесешь из произошедшего никакого урока. Впрочем, и роль жестокого судьи и палача мне претит.
— Иди наверх, — говорю я. — Прими душ, переоденься и приходи ужинать.
— Джеймс…
Она смотрит на меня растерянно, но уже с надеждой.
— Или уходи, если хочешь, — добавляю я. — Я очень расстроен, но это не повод выгонять тебя из дома. Да, ты виновата. Тебе дороже принципы, ты обидела меня недоверием. Но я не должен был поступать так, как поступил. Прости, пожалуйста. Ты дорога мне, и от этого еще больнее. Я постараюсь понять… и принять. И, если ты хочешь уйти, смирюсь с твоим выбором. Но я хочу, чтобы ты осталась.
Алесси закусывает губу, всхлипывает… и убегает на второй этаж, вихрем проносится по лестнице. Хлопает дверь ее комнаты, и я невольно улыбаюсь. Не злорадно, нет. Скорее грустно и немного облегченно. Она могла и уйти, в очередной раз демонстрируя характер, но предпочла остаться. Если это так, то все правильно.
Я не иду следом. Пусть выплачется, пострадает… и подумает. Сейчас, когда самое страшное уже позади, самое время делать выводы. И мне интересно, с какими мыслями она вернется.
Собирался приготовить легкий ужин, но в итоге жарю оладьи. Я не должен подчеркивать, что разочарован поведением Алесси. Немного успокоившись, понимаю, что мне одинаково хочется и приласкать ее, и выпороть. Мне жаль Бэмби, она запуталась и не смогла поступить правильно, а после раскаялась, но и чувство собственника оскорблено. Мужчина не станет наказывать любимую девушку за глупость. Хозяин должен проучить рабыню. Но мне не нужно делать выбор, все зависит от того, чего хочет Алесси.
Она возвращается: тихая, сдержанная, с припухшими от слез глазами.
— Присаживайся, — приглашаю я.
И ставлю перед ней тарелку с оладьями и чашку с ее любимым капучино. Алесси берет в руки нож и вилку, но тут же откладывает их.
— Джеймс…
— Да?
Я сижу напротив, и она поднимает голову. В ее взгляде сожаление и мольба.
— Джеймс, ты сможешь меня простить? Я понимаю, что не сейчас… но… когда-нибудь?
— Я простил, Алесси. Иначе мы не ужинали бы вместе.
— Простил? — Она не скрывает изумления. — Но… Правда?
— Правда. Я не злюсь, разговариваю с тобой, кормлю ужином. Что заставляет тебя думать, что не простил?
Алесси так растерянна, что замолкает. Мы ужинаем в тишине, я складываю грязные тарелки в посудомоечную машину, вытираю стол… и наконец-то слышу долгожданное:
— Джей… Мне нужна твоя помощь.
Бинго! Или не стоит радоваться раньше времени?
Увожу Алесси в гостиную и там, усадив на колени, предлагаю:
— Расскажи, в чем дело.
— Возможно, это очень эгоистично с моей стороны… — Она кусает губы, умоляюще смотрит, как будто ждет, что я сам догадаюсь. — Я думала о том, что произошло… Не только сейчас, но и раньше. Ведь проблема в том, что я не хочу просить, правда?
— Не только, но и в этом тоже, — соглашаюсь я.
— Я схожу к врачу, обещаю. Мне не стоило делать вид, что проблемы не существует.
— Ты хочешь, чтобы я помог найти врача?
— Это тоже, но… не только. Джей, я не могу себя простить. — Ее глаза опять наполняются слезами. — И никакой врач тут не поможет. Только ты…
Она соскальзывает вниз, на пол, встает на колени, заводит руки за спину и склоняет голову.
— Пожалуйста, простите меня, сэр, — произносит она громко и четко. — Я приму любое наказание.
Глажу Алесси по голове, провожу пальцем по виску, очерчиваю абрис лица и, взяв за подбородок, заставляю поднять голову и посмотреть мне в глаза.
Бэмби, надеюсь, ты видишь, что я не сержусь. Ты взываешь ко мне, как к хозяину, чтобы облегчить совесть, и я готов пойти навстречу, выполнить твою просьбу, хоть это и не доставит мне удовольствия.