Хозяева - нетелепаты - продолжали улыбаться. Мужчина приветливо сказал:
- О да, ОН с самого начала объяснил нам, что у вас долгая и серьезная дорога.
- Отшельник знает все, - вторила женщина и тотчас сложила руки ладонями наружу. Мужчина немедленно повторил жест.
Игорь, с детства почти ненавидевший и историю, и все старые вещи, пробормотал:
- Отшельник, отшельник... Они вроде бы ничем не занимались, бездельниками были...
- О, ваш народ сильно несчастен. Вы даже забыли, что делают такие люди! Там, где они живут, нет засух и наводнений, всегда хороший урожай, мало болезней.
Артур решил, что единственный способ облегчения таких мук - побыстрее откланяться, освободить мозг от потока всех этих впечатлений. Озр тоже было необходимо подготовить свою психику к новым подобным встречам - Командору очень не нравилось, что отшельнику так легко удалось довести ее до небольшого шока. Надо определить, какие вещи еще принадлежат к этому классу явлений, и заранее адаптировать мозг к ним. Интересно, есть ли здесь еще что-нибудь совершенно невозможное, то, что ей все равно не удастся предвидеть?..
Когда космолетчики выходили из деревни, Артур сказал с надеждой в голосе:
- Здесь все же не Земля, другое солнце, другие излучения. Кто знает, каковы местные мутации?
- Законы природы везде законы природы. Даже мутанты не могут на них плевать, - провозгласил пилот, не испытывая нужды в более тщательной аргументации. Как ни странно, эти слова можно было легко продолжить мыслями Озр: на планете пахнет более серьезными вещами, чем простые генетические особенности аборигенов.
А Игорь сильно бы протестовал против этого продолжения своих раздумий.
Закат здесь был неживой. Голубо-фиолетовое зарево оккупировало полнеба но казалось, что это светит исполинская, все время мерцающая от неисправности неоновая трубка. Земного разнообразия оттенков не было и в помине (не было с точки зрения человеческого глаза). Части неба отличались только по интенсивности этого дрожащего огня. Ближе к ночи появилась гамма лилово-красных лучей, по степи зловеще пробежали последние пульсации заката - и тьма с удовольствием проглотила мир.
Распределили дежурства. Палаток, матрацев не было, и пришлось лечь прямо на теплую, остро, по-чужому пахнущую землю. Артур подумал об этом и усмехнулся: "Кстати, а как пахнет наша? Не помню. То ли не замечал, то ли еще что..." Капитан, как и все, растянулся не на такой уж колючей - это выяснилось опытным путем - траве. И смотрел в звезды - пристальные, огненные глаза неба. Но они не казались ему глазами - так их воспринимала Озр, в полном соответствии с одним из ходячих суеверий Десанта. Когда постоянно встречаешь массу ненормального и самым понятным из него оказываются электромагнитные, гравитационные и вакуумные организмы*, поневоле встаешь перед выбором: либо сузить понятие жизни до белковых структур (и некоторые Десантники действительно считали себя мертвой материей), либо расширить его до бесконечности... Термин "псевдожизнь" успокаивал дураков, но на большее не годился; либо - либо, живое - неживое...
* Странные структуры вакуума; вопрос о том, являются ли они живыми, был одним из самых скандальных пунктов науки Координатории.
Между ночью и людьми ничего не было - никакой туристской автоматики, никаких стен. И землянам ночь казалась чарами чужого мира, колдовством, несвойственным Земле... Озр привыкла видеть планеты вот так, лицом к лицу - и в тьме, ветре, шепоте степи видела только новую, одну из бесчисленных волн Бездны... Командор не могла понять все эти миры - и те не могли понять ее. Таким отчуждением принято хвастаться в компаниях Десантников. И очень неприлично говорить о том, что иногда, вот в такие минуты, отстраненность может начать истончаться, трансмутироваться...
Время дежурства Озр кончилось. Она встала с земли, на которой сидела, и разбудила еле-еле уснувшего Игоря. В ответ на его выразительные вздохи с насмешливым состраданием посоветовала держать нервы под контролем и легла.
Перенакачанным стимуляторами клеткам нужно всего пять часов сна в неделю, и их можно запасти впрок. Командор подумала, что это разумно сделать сейчас на всякий случай. Она оставила обычный (то есть обширный) набор "сторожевых пунктов". И отключила свой мозг.
Игорь сидел, вертел в руках какую-то местную былинку и боролся с желанием пожевать ее. И жалел о костре - его свет наверняка смог бы отпихнуть ночь на несколько метров. (А сейчас и такой мизер был бы непередаваемым благом.)
- Здравствуй... - Тихий, ласковый голос сказал это на местном языке. Пилот по-кошачьи, в движении разворачиваясь лицом к женщине, вскочил на ноги, приготовившись к драке. В этот момент недоостывшее ночное небо будто лопнуло, освободив малиново-золотые полотнища северного сияния. Они перемигивались - как индикаторы исполинской машины. И на фоне этого яркого, неверного света стояла...
Она была высокой, гибкой, соблазнительной. Крохотная туника, похоже белая днем, меняла цвета вместе с небом. На темных, блестящих волосах до пояса тоже играли подобия всполохов. Полные губы казались почти коричневыми. И - что тоже крайне важно - при таком освещении ее нельзя было отличить от землянки-европейки.
(Командор безмятежно спала - ее обволокло поле, блокирующее поступление к ней всех нежелательных сигналов среды.)
Смех - звонкий, тоже малиновый.
- Ты думаешь, я брошусь на тебя с когтями, расцарапаю лицо? - Свет на мгновение ставший грубо-золотым, облил юное, совсем беззаботное лицо.
Игорь только сейчас заметил, что стоит в боевой стойке. Вспыхнул, вышел из нее, церемонно поклонился. Действительно, карате... казалось сейчас не самой уместной вещью.
Как прокружились следующие полчаса? Незнакомка и пилот сидели на траве, болтали. Девушка потихоньку придвигалась все ближе. Потом вдруг оказалась совсем-совсем рядом, доверчиво прижалась к его груди. В небе мешались золото и кровь. Поцелуй, второй, затем все остальное...
Она внезапно выскользнула из рук Игоря - как змея. Очень быстро подобрала с травы свою тунику:
- Наверное, твой караул уже кончился.
Еще не понявший, насытился он или нет, землянин фыркнул:
- Чепуха!
- Но тебя отругают.
Кровь бросилась в лицо. Быть ругаемым - то есть подчиненным кому-то почему-то показалось до предела обидным. Темнота хорошо спрятала пылающие уши и щеки - сияние как-то незаметно кончилось, а звезды были слишком далеки и слабы. Девушка - он даже не узнал, как ее зовут, - нежно обняла его:
- А я не хочу, чтобы тебе было плохо.
Тут до Игоря внезапно дошло все, абсолютно все об этой ситуации. Да за такое... В полетах интимные отношения строжайше запрещены, космолетчиков все время пичкают анти-сексовыми пилюлями... Мутанты никому не нужны, а вне Земли их рождается... А здесь еще и аборигенка, еще и контакт! Разврат, невероятная аморалка, вышибут... О-о!!!
- Но мы еще встретимся? - Пилот сам не понял тона своего вопроса. Страх и вожделение уживались вместе отвратительно, от этой смеси хотелось бежать куда-нибудь на конец мира.
- Да, но позже... - Он все-таки расстроился от этого "позже", и она лукаво добавила: - Я оставлю тебе подарок, то, что тебя всегда защитит. У нас это зовут волшебной силой.
Он не знал, как себя вести, и поэтому рассмеялся:
- Старик-отшельник говорил, что такие штучки опасны.
- Значит, ты беседовал со злым отшельником. Нисколько не опасно. Вот так... - Руки девушки внезапно стали обжигающе горячими. Они начали кружиться вокруг головы Игоря - и за ними неслись струи жара. Пилот абсолютно твердо знал, что все это - чушь, гипноз. И, пытаясь сделать ситуацию менее кретинской, тихо и искусственно смеялся, пытаясь поймать эти ладони. Страсть к этому времени ушла - так же оперативно и непонятно, как и северное сияние.
Внезапно руки, еще болезненно-теплые, легли на голые плечи пилота.
- Вот и все. До свидания.
И - одна темнота, степь. Игорь сморгнул, завертелся, всматриваясь во все подряд. Ни намека на движение, ни звука. Только где-то вдали, под звездами, подал голос зверь - или насекомое? Крик походил на карканье вороны в жестяной банке и сейчас казался просто издевательским.