Не было в его личном опыте серьезных неприятностей от техники. А чужой пример всегда неубедителен. Коварные замыслы машин... О, как будут глядеть девушки! И приятелям недурно рассказать - одновременно жуя вкусную котлетку.
Так выглядела сцена действия, видимая разным человеческим глазам, но не соединяемая ими в одно целое. А за кулисами... За кулисами скрывалась полная глупость. По крайней мере XXIII век именно так называл все сорта сил, в сферу которых попал "Дальний".
Но силы действовали - не реагируя ни на убеждения масс, ни на теории ученых.
Силы действовали...
Два часа ночи. Артур проснулся час назад и уже чуть не провертел ворсистый пластик койки. Наконец встал, сам не зная зачем, надел комбинезон. Подошел к панели с датчиками.
На "Дальнем" существовали образцовый порядок и покой.
Но какая-то сила волокла капитана в коридор. Что-то подобное было с ним было в детстве - когда мать разбилась на флайере, и он, мальчишка, еще ничего не знал, но почему-то рвался куда-то бежать...
Пустые коридоры. Тишина. Истомин шел туда, куда несли ноги. Подошвы мягко приклеивались к полу и так же мягко отклеивались. Сейчас, в пассивной фазе разгона, на корабле была небольшая тяжесть - но тело все равно легкое, как в дурном сне.
Нет, сейчас все совсем не так, как тогда, - в детстве все было по-другому. Нет того инфернального, непередаваемого ужаса, а просто что-то тянет, тащит за собой, и ноги... ноги идут явно к двигателям.
По позвоночнику прочертила ледяная игла. Это уже из-за направления путешествия. Теперь капитан и сам заторопился вперед - боясь, что его ведет предчувствие. Он вполне допускал, что подсознание иногда может обработать некий объем информации и выдать результат через эмоции - например, через желание.
Вот и последняя развилка коридора. Взгляд направо - там склады оборудования и запчастей. Взгляд налево... Артуру показалось, что в этом проходе, выкрашенном в отупляюще яркий алый цвет, мелькнула человеческая фигура.
Бросок в этот переход, ведущий к галерее сообщения с двигателями. Металлическая труба освещена частыми, мигающими бордовыми огнями. Их отражения сверкают в краске стен. "Хулиганье! Кто развлекается?!" Капитан мчался и предвкушал, как догоняет этого некто и хорошенько его бьет. Желание мордобоя было огромным, неконтролируемым. Артур на миг испугался его, но потом заставил себя на бегу расхохотаться: "Нервы! Я психую, почти все время втихаря психую. Отсюда глупые мысли".
Он продолжал нестись вперед. Все же за двигатели страшновато всегда - не только сейчас, а и тогда, когда на корабле все в порядке.
У комингса галереи сообщения явственно мелькнула чья-то спина. И Артур был готов поклясться, что это не тот человек, которого он заметил в первый раз.
Положение ухудшалось. Капитан приостановился, пытаясь сообразить хоть что-то. Голова работала непривычно плохо.
Его сильно толкнули сзади. Он обернулся.
Пустота. До самого изгиба коридора-трубы - красный свет и красная краска на металле.
Рот стал сухим. Артур рефлекторно попытался шагнуть назад, к центру планетолета - и уперся в невидимое.
Он шагнул к двигателям. Нормально. Попытался вернуться на старое место - и опять уткнулся в стену: идиотскую, невозможную, но эффективную. И последовавшую за ним.
Оставалось стоять или идти к двигателям. К двигателям. Страх за них снова хлынул в сознание - словно кто-то залил в человеческий мозг конкретно эту эмоцию. И капитан снова побежал. Ужас - сзади и впереди. Но впереди - сильнее.
Сама галерея сообщения освещена нормально, по-солнечному. И - пуста. Артур остановился.
Через каждые два метра на стенах лениво мигают табло с цифрами показывают уровень радиации. Он нормален, чуть выше привычного фона, но в сравнительно безопасных пределах. Для работ при нем не положен даже скафандр.
И вдруг вся спокойная умиротворяющая сцена резко изменилась. По металлу, по воздуху прошла конвульсия - словно сверху вниз пронесся клок раскаленного газа. И...
На стенах бегали несимпатичные, свинцово-фиолетовые всплески мерцания. Откуда-то появилась толпа медленно идущих людей в серо-синих хламидах до пола. Заклубился бесцветный, не ощущаемый кожей туман.
Страх за двигатели разом исчез - не вынес этого "пейзажа". Артур, смутно сознавая, что с его мозгом творится неладное, помотал головой, глянул назад.
Там была точно такая же толпа. И у всех в ней - нет лиц. Просто овалы из шершавой, испещренной чудовищными порами кожи.
"Бред..." - Капитан, не понимая, что делает, протянул руку к одной из фигур, коснулся чего-то липкого, теплого, но не остающегося на пальцах. Посмотрел на свою руку, на безликого человека.
Вернуться назад не удастся. Впереди - двигатели. Может, эти существа и не причинили им вреда, но... "О чем я думаю? А, тогда на "Титане" Валера говорил, что... Или Боб?.. Если увидишь летящую кошку, поверь глазам, а не общим мнениям - так кто-то писал?.. А вчерашний суп был..."
В голове - туман. То, что что-то неладно и с мышлением, и с психикой, совсем не тревожит, хотя и неприятно. Потом Артур понял, что вот-вот сядет на пол и истерически расхохочется. А откуда-то снаружи в мысли просачивался приказ идти вперед. Но разладившийся мозг уже не мог выполнять команды так послушно, как до этого. Артур двинулся дальше - но вяло, больше занятый собой, а не окружающим.
Высокие фигуры упруго, монотонно качались. Тишина. На стенах - какие-то беловатые, поблескивающие барельефы перекошенных лиц. Мертвых лиц... Толпа становится все плотнее и плотнее... Липкие фигуры все время касаются Артура. Они стали идентичны ему... Но это не важно. Так же как и то, что он, Артур, уничтожил бы "Дальний" - если б добрался до двигателей. Да, именно так: добежал бы, боясь взрыва, а потом бы взорвал. Просто не смог бы не сделать этого.
Но сейчас капитана не пугало даже это знание. Он прекрасно понимал, что происходящее - чудовищно, что потом будет ужас, может, даже самоубийство. Но это - в будущем. Потом. Сейчас это так же не важно, как и остальное. Артур не чувствовал и не оценивал. И знал, что его состояние страшно и противоестественно. Но и это не пугало. Да, кто-то пытается манипулировать его мозгом - теперь это чувствовалось так же четко, как существование обеих ног. Но было безразлично.
Его психика вывихнулась, и в этот вывих как-то просочилась информация: недавно так манипулировали сознанием Рагозиной. И старпом ходила в этот же путь к двигателям, к смерти корабля. "Мысли оператора, что ли", - подумал Артур. А потом с тем же безразличием прикинул: теперь вряд ли удастся выполнить инструкции и взорвать "Дальний"...
И все это время он рефлекторно шел среди студенистых, уже начавших оплывать фигур. Лилово-серый, застоявшийся полумрак - просто какое-то световое болото. С потолка свешивается что-то похожее на щупальца, мечутся какие-то косые тени... Во всем происходящем присутствовало слишком много театральщины но от нее не было ни смешно, ни страшно...
И тут же - реакция на человеческие мысли? - все мгновенно изменилось. Теперь каждая рука, шевелящая корявыми гнилыми пальцами, была беспредельно естественной - вплоть до черной каймы под синеватыми, обкусанными ногтями.
Но и это все равно...
Наконец - Д-камера. Шкафы со скафандрами. И они, и пульты, и дверь в тамбур у двигателей покрыты чем-то вроде застывшей фосфоресцирующей слизи. Она все склеила, не дает открыть замок тамбура. Что-то такое и ожидалось.
Капитан без особого рвения, по обязанности, попытался сдирать слизь ногтями, потом зубами. На ней не осталось следа, а во рту - вкуса. Артур проверил, не может ли вернуться назад, к себе в каюту - нет, не получается.
Несомненно, лилово-серым химерам, болтающимся под потолком, зловещим черным сгусткам и хлюпанью, поднимающемуся будто из Тартара, надлежало находиться в готическом храме, а не на борту новехонького фотонного планетолета. А приборы, между прочим, отмечают, что окружающее в норме! Бред, дурной сон, сон... Под потолком качается бесцветная пелена... она словно живая... сон, бред... появляется какой-то монстр, им хотят напугать, ведь когда страх, тогда тобой снова станут полностью управлять... Но страха нет, все безразлично... пелена превращается в универсально кривое зеркало, точнее, в его лоскутья... тени сгущаются... хрипящее шипение... сон... бред... кто-то хочет разбудить, но все равно, спать или нет, а сон сильнее кого-то...