— Скайлар.
На этот раз мое имя произносится как молитва, когда этот сильный мужчина поддается моему соблазну.
— Ты мой, — повторяю я, хотя он не нуждается в напоминании. Повторяю про себя, потому что мне нравится, как звучат эти слова. Поглаживаю по всей длине его великолепного члена и прижимаюсь губами к шее Брэкстона. — Ты кончишь для меня, — говорю я, усиливая давление и скорость своих ласк. — Ты отдашь мне свое тело и не будешь сдерживать себя. Ты можешь быть сильным, но я тоже, и могу принять все, что ты захочешь мне дать.
Его стон отдается в моих ушах, поощряя и возбуждая меня. Я облизываю его шею, проводя языком вверх. Язык скользит по его гладкой коже, и я не останавливаюсь, пока не добираюсь до кончика его заостренного уха. Беру его в рот, посасывая и покусывая, отчего Брэкстон впивается в мою руку, стиснув зубы.
— Я не только хочу увидеть, как ты кончаешь, — шепчу ему на ухо, обязательно касаясь его губами, — но и хочу услышать тебя.
Брэкстон напрягается всем телом, низкий стон вырывается из его груди. Я не прекращаю ласкать его, пока его оргазм не утихает, оставив его вялым, а его голова падает вперед. Сейчас лианы — единственное, что удерживает его от падения. Я бы солгала, если бы не призналась, что мне нравится видеть его удовлетворенным и обессиленным от удовольствия, полученного от моей руки.
Облизываю кончик его уха, и Брэкстон поднимает голову, фиксируя свой взгляд на мне. Вытерев руку, снова берусь за его член, не в силах сдержать удивления, когда тот становится твердым.
— Уже? — шепчу я.
— Я всегда буду желать тебя. — Он сжимает челюсть, в его взгляде вызов. — Это никогда не было предметом сомнений.
— Обещания, всего лишь обещания.
Внезапный треск заставляет меня отступить, я оглядываюсь вокруг в поисках источника шума. Лозы вокруг Брэкстона распадаются на моих глазах, а затем он непринужденно выходит из своего летного костюма и отталкивается от дерева. Я делаю шаг в сторону, не зная, что за мужчина преследует меня.
— Ты думаешь, что твоя сила сильнее моей? — спрашивает он. — Я один из самых могущественных дравианцев, обладающих этим даром, и сегодня ты это узнаешь.
Он поднимает руки, и я вздрагиваю, не зная, что последует дальше. Лозы пробираются сквозь ветви деревьев, словно живые существа, затем сползают по стволам, чтобы встретиться в воздухе над нами. Они собираются в волнистую массу, переплетаясь друг с другом, пока не повисают гроздью прямо над моей головой. Я непонимающе смотрю на это творение.
Брэкстон опускает руки, но лианы все еще висят. Невероятная демонстрация силы заставляет ослабнуть мои колени, но не больше, чем безумное выражение его глаз.
— Иди сюда.
Сжимаю кулаки и делаю неуверенный шаг к нему. Мне приходит в голову мысль, что Брэкстон позволил мне овладеть собой, поскольку его дар явно сильнее моего. Не уверена, что это было сделано для того, чтобы дать мне чувство безопасности и контроля, но сильно подозреваю, что причина именно в этом. Любой страх или неуверенность, которые у меня были, исчезли в этот момент. Брэкстон всегда делает то, что лучше для меня, даже когда я этого не знаю.
Не дожидаясь, я расстегиваю молнию на своем летном костюме, выхожу из него и отправляю его в полет, чтобы он упал в кучу поверх костюма дока. Прижав руки к бокам, жду. Чего, не знаю.
Брэкстон окидывает меня взглядом, как бы осматривая, но я улавливаю в нем вожделение, которое заставляет его ониксовые глаза практически сверкать. Он обходит меня, и хотя не прикасается ко мне, его энергия и желание словно притягивают меня.
Однако, услышав мой вздох, Брэкстон притягивает меня в свои объятия.
— Что случилось с твоей спиной? — спрашиваю я, приглушенная его объятиями.
Он отстраняется и смотрит на меня, при этом его губы сжимаются. — Ты из-за этого расстроилась?
— Больше, чем расстроена. Я в ужасе.
Он выдыхает. — Я предполагал, что зрелище отпугнет тебя, поэтому меня не должна удивлять такая реакция.
— О чем ты говоришь? И откуда они у тебя? — спрашиваю срывающимся голосом, в голове проносятся образы белых крестов, разбросанных по всей его спине. Там больше шрамов, чем безупречной кожи. Мне становится тошно от боли, которую он наверняка испытал.
Его брови сходятся. — Логично, что тебя тошнит от вида моей изуродованной кожи. Я могу только предположить, что твое влечение ко мне уменьшилось из-за этого.
Я поджимаю губы, хотя мне хочется плакать. — Это нелогично. Вообще-то, для разумного человека это такая глупость.