Я нахмурилась. Не знаю, как на самом деле выглядит этот таинственный замок с весьма многообещающим названием, но почему-то сразу представила себе нечто готично — мрачное, окруженное рвом, с примыкающей безлюдной деревней и естественно заброшенным кладбищем.
— Есть и еще кое-что, — встрепенулся дракон и ехидно заулыбался.
— Что?
— Долги и обязанности. И некоторые долговые обязательства.
— Ну, вот приехали, — насупилась, мысленно вычеркнув себя из списка наследников, — И много их?
— Долгов много, обязанностей на порядок меньше.
— Надо же, — вгрызаясь в последний кособокий кексик, который дракон по-братски поделил на двоих, — двенадцать его собратьев давно уже исчезли в бездонном желудке Ласснира, — Никогда бы не подумала, что бабушка Маша может увязнуть в долгах.
— Ей многое прощали. Но не все и не всегда.
— Так фигово?
— Для дракона — мелочи, для человека — серьезная головная боль. А уж если вспомнить, что Ма'Арийя терпеть не могла отдавать долги, то ты понимаешь, за всю свою жизнь…
— …их накопилось очень много, — глубокомысленно покивала.
— Не то слово — очень, — хрустя костяшками, хмыкнул дракон, — Несоизмеримо много.
— Несоизмеримо с чем?
— С жизнью человека.
— Ё мое! — прыснула я, — Это что ж получается — в наследство мне достались одни долги?
— Не тебе одной, — развел руками Ласснир.
— Хоть это радует.
Ласснир, устав отсиживать мягкое место, встал у окна, загородив весь вид. Хотя какой там вид — стройка и пустырь. Его силуэт в этом плане гораздо привлекательнее.
— Ма'Арийя была неугомонной человечкой. Ей никогда не сиделось на месте. Встревала во все мыслимые и немыслимые передряги. Никого не боялась — ни живых, ни мертвых. Такое бесстрашие может показаться тебе достойным подражания, но поверь мне, ничего хорошего в этом нет. Из-за ее необдуманных слов и действий страдали все. Включая и ее саму. Не знаю, чего она хотела добиться своими поступками, но, по-моему, ни на шаг так и не приблизилась к этой цели. Когда мы переселились в ваш мир, она уже многое пережила и хотела одного — покоя.
— Значит мое наследство — это браслет, зеркало, меч и этот каркающий вор?
— Каркающий…? — дракон подавился смехом, — Нет. Кармтвор. В переводе с оркского кармт — призрачный, а вор или правильно вуор — твердь. Призрачная твердь. Но твой вариант мне тоже нравится. Воронья там всегда было много.
— Кармтвор, — смакуя непривычное для языка слово.
— Не думаю, что там что-нибудь изменилось. Кармтвор окружает сильнейший магический барьер. Кроме хозяина его может увидеть только маг. И то не каждый.
— А войти внутрь?
— Войти может только хозяин.
— А ты?
— Что я?
— Ты можешь войти?
Дракон смутился. Какой, оказывается, каверзный вопрос я задала.
— Могу…, - поморщился, — Мог. Сейчас не уверен.
— Странное какое-то наследство, — задумчиво разглядывая потолок, со вздохом протянула я, — И на кой оно мне?
— И я о том же.
— О чем?
— Что оно тебе не нужно.
— Почему это? — сразу же насупилась я.
Это во мне проснулся дух противоречия, но его тут же отправили спать дальше.
— Ты готова отдать долги и выполнить все обязательства? — сощурился Ласснир.
— Э…
Вот в этом я глубоко сомневаюсь. Во-первых, судя по намекам дракона, у меня столько наличности нет и быть не может. Во-вторых, об обязанностях еще речи не шло, а у меня уже волосы на затылке шевелятся. В-третьих, что-то подсказывает, что, как и в случае с Лохматиком, моего мнения никто и в этот раз не спросит. Сунут в руки, и разбирайся, как хочешь. Поверьте, мое предчувствие меня еще никогда не подводило.
— И, что же ты предлагаешь?
— Отправиться в Стомгор к Великому Князю и отказаться от части наследства.
— Почему не от всего, а только от части?
Ласснир резко обернулся и взгляд, брошенный им, заставил меня съежиться.
— Потому что от меня тебе уже не отказаться. Заклятье на крови — это не шутка.
— И чем мне это грозит?
— А тем, что, где бы ты ни была, куда бы ты не спряталась — я найду тебя.
Я непроизвольно пожала плечами.
— Ну, это еще не страшно.
— Я буду рядом с тобой двадцать четыре часа в сутки.
Мои щеки предательски вспыхнули.
— Ну, это тоже еще не так страшно, — робко покосилась на него.
— Всюду.
Горело уже не только лицо, но и шея.
— Где бы ты ни была, — добил красноглазый извращенец.
Пылала вся — от макушки до пяток. Нервно подергивался глаз, и пробило на тихое хихиканье. Это уже серьезно.