Был бит солеными плетьми и на год отправлен мостить дороги. Перед смертью Пуров назвал его своим наследником, обойдя многих сановитых воров.
На пути из Графов в Короли много всякого было в жизни Юриса. Его воровская честность и равнодушие к мирским благам проложили ему дорогу в Смотрящие за Общей Казной Россыпи. На тот момент в ней числилось около четырехсот тысяч солов, побольше, чем было у любого Лорда любой Оправы.
Колодный Король мог стать богаче настоящего короля, если бы пожелал. Но он не искал других украшений, кроме синих воровских перстней. И когда пришел срок сменяться — ему идти с воли, а новому Смотрящему заступать, — Юрис дал застать себя в доме городского судьи с шитым бриллиантами корсетом его содержанки.
Одного он не учел. Новый Смотрящий, презрев колодный закон, вступил с судейскими в сговор. Королю назначили каторгу и страшный кагалымский этап, с которого если и возвращаются, то мороженым мясом по реке, среди сплавляемых бревен.
Как положено, был он обрит, клеймен железом и отправлен на север в колодках. В грохочущей тюремной дрезине Юрис доехал до Граня, там его перевели на баржу, идущую вверх по Сплавице. От последней пристани девять верст в живой упряжке по летнему снегу, перемешанному с топкой грязью.
И вот он в Кагалыме.
«Твоя королева, — глумливый вертухай указал ему на свежеспиленную «женушку». — А вот твоя держава, — охранник вбил в «женушку» топор. — Вот твои подданные, — кивок на глухую стену деревьев. — Давай, властвуй».
Юрис шагнул к «женушке». Положил на холодное дерево левую руку, скованную «обручалом». Провел пальцами по мерзлой коре, запоминая узор годовых колец. Ладонью огладил выступы и сучки. Сжал руку в кулак.
Правой рукой выдернул топор. Глянув в застывшие глаза Юриса, вертухай попятился, нашаривая рукой пищаль.
Топор опустился, с глухим стуком вонзаясь в дерево. Лицо Короля не дрогнуло, только разом побледнело, и окаменели скулы. Рванув штанину, он перевязал жгутом обрубок, затянув его зубами. И, качаясь, пошел в сторону леса.
Вертухай, сука, пальнул в спину, но не попал, конечно. Следом не побежал — уходя, Король не забыл прихватить освободивший его топор.
Несколько часов спустя Юриса нашли Снежные Следопыты. Северной ночью он бы уже окоченел, но стоял день, лето, даже снег местами стаял. Умирать Королю предстояло медленно, от слабости и порченой крови.
Но его вытащили и выходили. Сам капитан Следопытов, Май Сурга, тащил его на себе до лагеря. Он часто с тех пор приходил навещать Юриса, приносил ему табак, медвежий жир для здоровья, вяленое мясо. Отец Сурги сам был каторжником, до смерти жил на поселении. Сына он научил метать без промаха ножи, пенить свободу и уважать чужую силу.
Май Сурга уважал Колодного Короля, отрубившего себе руку ради свободы.
Глаза Юриса ничего не упустят. Приучены годами уличного промысла подмечать любую мелочь. От внимательности подчас зависит, ляжешь ли ты спать с набитым пузом или впроголодь. А то и жизнь твоя воровская, беспутная.
Все видит Король. Как работает серое лагерное мужичье, паршивая масть. Старается, стучит топорами, выслуживается перед «сватами». Эх, дураки. Все одно лежать вам в холодной кагалымской земле. Стучи, не стучи.
«Обрученные» другого, не мужицкого разбору от работы косят. Друг друга они зовут «братьями», а Короля «старшим». Это люди с пониманием: карманники, конокрады, разбойники. Сбились кучкой в стороне, забивают чингу, байки травят. Давно, до Кагалыма, Король считал «братьев» за своих, делился с ними последней краюхой. Глотки за них был готов резать.
А потом один из них сдал его приставам. Со всей подноготной. Тогда, в промерзшем насквозь вагоне этапа, понял Юрис цену воровскому братству. Да поздно было.
Не смотрит больше Колодный Король на «братьев». Смотрит на вертухая, тот как раз спешит за елочку справить нужду. Забрасывает пищаль за спину, расстегивает тулуп.
Никто, кроме Юриса, не видит, как железной птицей клюет «свата» метательный нож. Точно в шею, пониже уха.
Король знает нож с рукояткой из желтой звериной кости. Знает руку, отправившую его в полет.
Без промаха и сомнений. Как принято у Снежных Следопытов.
Если бы он не разучился улыбаться еще в застенках Распола, Король бы улыбнулся.
Юрис соскользнул с бревна. Зашагал вразвалку к лесорубам. Краем глаза он косился на «свата», оставшегося на санях. И на оживший сугроб, который полз к «свату» со стороны леса.
Вертухай как раз продирал глаза. Сейчас начнет искать пропавшего товарища.
— Эй, — обратился Юрис к первому попавшемуся мужику. — Ты чего стал на пути?
Расставленной пятерней он ткнул беднягу в лицо. Повалил в снег.
— Охренел, калека? — шагнул к Юрису плечистый малый с кривым носом.
Бритая голова каторжника не успела зарасти. Совсем новичок. А то бы ему объяснили, что нельзя связываться с Королем.
Лат по прозвищу Червяк осторожно приложился к бритому затылку кривоносого обухом топора. Лат был из понимающих, пусть и масть у него была не козырная. Грабитель склепов. На кагалымский этап попал за копание в запретных пределах Толоса.
— Прости, старший, — пробасил он. — Не знала сявка, на кого пасть разинула.
— Что там такое! — проорал «сват». — А ну, сейчас же…
Юрис добился своего. Все внимание охранника оказалось приковано к сваре каторжников. Он проморгал появление за своей спиной белого призрака с удавкой в руках.
Крик превратился в хрип. Двадцать сугробов вокруг лесоповала превратились в кольцо из Снежных Следопытов.
Каторжники не успели отпраздновать нежданное освобождение. По неслышной уху команде кольцо блеснуло сталью мечей. И начало сжиматься.
Юрис почуял неладное до того, как в руках Следопытов появились ледяные ножи.
Прочел беду в их неподвижных лицах, споривших бледностью с белыми накидками.
Чутье ни разу не подводило Короля. Увидев выходящего из-за деревьев Мая Сургу, он приветственно помахал ему рукой. Шагнул навстречу, всем видом изображая радость.
За спиной Юриса Следопыт выбил ловким ударом меча топор из руки Лата. И воткнул черный нож грабителю склепов в грудь.
Другой Следопыт преградил Юрису дорогу.
Глупец. Кто же становится на пути Колодного Короля?
Юрис ловко пнул Следопыта под колено. Добавил обрубком левой руки в висок. Молниеносно окрутил его шею цепью, прикованной к «обручалу». Зашел за спину, уперся коленом между лопаток. Оглушенный Следопыт захрипел. Меч и черный нож выпали из его рук на снег.
Капитан Следопытов остановился перед Королем и его заложником. Вокруг люди Сурги резали каторжников. Деловито, словно скот на праздник. Дальше чем на двадцать шагов бежать «обрученным» не давала «женушка».
— Будь здрав, Юрис, — сказал Май.
Король схаркнул Следопыту под ноги.
— Шевельнешься ты или кто-то из твоих, сдохнет су-чара, — он затянул цепь. — Дашь уйти, отпущу.
— Ты не понимаешь, Юрис, — голос Мая звучал непривычно и чуждо.
Слишком ровно. Слишком отстраненно.
— Его жизнь ничего не значит. Как и моя. Важно лишь Начертание.В нем есть место для тебя, Юрис. Ты нужен Хозяевам.
Не зря говорят, что от Хлада до Граня нет вещи быстрее, чем нож Мая Сурги.
Посреди лба пленного Следопыта выросла костяная рукоять. Он умер сразу, неживой тяжестью повис на руках Юриса.
Король бросил труп, метнулся влево, вправо. Но с «обручалом» особо не побегаешь. Да и кругом были Следопыты. В их стылых зрачках плескался лунный свет, на руках сохла кровь мужиков и «братьев».