Присмотревшись, Якош Белин заметил мерцание вокруг обнаженных рук танцовщицы. Его природу он понял, лишь когда танцовщица застыла, раскинув руки в стороны.
Ее партнерами в танце была пара необычайного вида клинков. Сильно изогнутые, с рукоятью, переходящей прямо в лезвие, они были откованы из серебристого металла, не похожего на обычную сталь. Когда танцовщица поворачивала их ребром, клинки почти пропадали из виду — настолько тонкими они были.
Лорду Белину потребовалось время, чтобы вспомнить — он видел такие же ятаганы совсем недавно. На фреске и литографии в библиотеке князя.
Ночная танцовщица была вооружена по образцу эронов. И ее движения, без сомнения, копировали боевую повадку людей-птиц. Исполненные восхитительной легкости, завораживающей красоты и в то же время неприкрытой угрозы.
Лорд Белин был настолько прикован к зрелищу танца с ятаганами, что не услышал шагов за спиной.
— А, барон, — сказал Анже Савина, опираясь на перила балкона. — Любуешься невестой нашего хозяина?
— Это…
— Прекрасная Гуинре — барон Якош Белин, лорд Алмазной Оправы. Барон Белин — княгиня Гуинре Свед, прозванная Прекрасной, но чаще называемая Неукротимой. Справедливы, кстати, оба прозвания.
— Готов в это поверить.
С такого расстояния невозможно было различить лица княгини Свед. Одни лишь черные косы, уложенные кольцами над ушами.
Якош Белин не сомневался, что лицо Гуинре красотой соперничает с небом Хребта.
— Хочешь, расскажу тебе про помолвку княгини Свед и князя Фалина? — спросил герцог. — Презабавная история. Отличнейшим образом иллюстрирует здешние обычаи и непреклонный нрав моего брата.
— Изволь, — ответил Белин, не отрывая взгляд от Неукротимой Гуинре.
Лорды Хребта, как никто на континенте, привержены древним традициям. Иногда следование заветам предков идет вразрез со здравым смыслом — чем древнее род, тем чаще сие имеет место.
Князья Свед из Гнезда Дождя происходят чуть ли не от первых людей, поселившихся на Акмеоне. Малочисленный, бедный, но очень гордый род, пользующийся огромным уважением в Оправе Сапфира и за ее пределами. Гуинре и ее брат Медо были единственными детьми властвующей княжеской четы.
Когда Гуинре исполнилось четырнадцать, ее родители и брат погибли. Их погубила лавина, по несчастливой случайности забравшая и жизнь князя Нито Фалина, отца Таиза.
С этого момента жизнь Гуинре и Гнезда Дождя подчинялась древнему обычаю, гласившему: любой, кто возьмет Гуинре в жены, вместе с ней возьмет имя и титул князя Свед. А в придачу и само Гнездо со всеми его мужчинами и женщинами.
Не успели миновать три недели траура, как первый жених стучался в ворота осиротевшего Гнезда.
— Говорят, это был князь Гуруф по прозвищу Бочка, — лорд Савина с улыбкой смотрел вдаль. — Уродливый толстяк, жадный до выпивки, женщин и звонких солов. Собираясь свататься, он прилюдно хвастался, что повяжет девичий поясок Гуинре на свой черен.
Улыбка герцога стала шире.
— Гуинре отхлестала его этим самым пояском, прежде чем выкинуть за ворота. Ах да, до того она сломала его меч и чуть не отрубила ухо. Тогда-то четырнадцатилетнюю девицу и прозвали Неукротимой. Прекрасной она стала позже, когда ей исполнилось пятнадцать и ее женская красота стала приобретать завершенность.
Еще один древний обычай гласит, что невеста может потребовать от жениха победить ее в поединке. Оружие она выбирает сама. Жениху обычай разрешает выбрать место для поединка.
С самого первого дня Гуинре выбирала парные ятаганы. Оружие эронов, во владении которым ей не было равных.
Мудрый выбор. Ятаганы, выкованные из «небесной стали», требуют от бойца не силы, но умения и ловкости. В последних качествах Гуинре Свед превосходила многих мужчин.
Три года Гуинре не давала своим женихам ничего, кроме позора и памятных шрамов. Три года она сохраняла власть над Гнездом Дождя. Старейшинам Оправы не оставалось ничего, кроме как в ближайшем будущем признать Гуинре Свед полноправной наследницей титула и владения.
Мало-помалу поток женихов, взыскующих суровой благосклонности княгини Свед, иссяк. Утихли и разговоры вокруг наследства князей Дождя. Все шло к тому, что Гуинре оставят наконец в покое.
И тут молодой князь Таиз Фалин заявил, что во что бы то ни стало женится на Неукротимой княгине.
Надо сказать, что отец Таиза, Нито, тоже в свое время женился не так, как все.
Уважая обычаи предков, невесту он украл. Привез ее с другого конца континента, с Соленых Гор. Дочь то ли разбойного барона, то ли горского вождя, то ли вовсе таежного дикаря. Она даже человеческого языка не знала, лопотала на наречии верили, забытом везде, кроме Крайних Земель.
В свое время многим его поступок пришелся не по нраву. Особенно мелким князьям, желавшим выдать своих дочерей за наследника Гнезда Восхода.
О жене Нито Фалина говорили, что она ведьма. Что в ее жилах дурная кровь. Что она вовсе оборотень, «подменный человек», рожденный черным искусством карликов саллахов.
Вдобавок ко всему сестра князя вышла замуж за герцога Савина, отца Анже. Лишив малых князей последней надежды породниться с домом Фалинов.
Князь не слушал никого. Жена, привезенная из далеких холодных краев, родила ему единственного сына. Он прожил с ней счастливо двадцать пять лет. До того дня, когда горы забрали его к себе.
Четыре года спустя после смерти отца князь Таиз Фалин взял небольшой авион, пару ятаганов и отправился свататься.
Историю сватовства лорда Фалина всякий раз рассказывают по-разному.
Говорят, что трижды Неукротимая отказывалась открыть перед ним двери. Трижды Таиз стихами убеждал ее выйти к нему.
Первый раз он воспел ее красоту, и Гуинре послала служанку сказать ему: «Ты знаешь мое лицо, но не знаешь меня. Уходи».
Второй раз он воспел ее отвагу, и Гуинре поднялась на стену, чтобы взглянуть на него. Она крикнула: «Ты думаешь, что знаешь мое сердце, но ты не знаешь меня. Уходи».
Но он не ушел, а три дня сидел перед воротами Гнезда Дождя. На третий день он кончиком кинжала начертал на камне стих об одиночестве той, что ждет его за воротами.
Ворота распахнулись. За ними стояла Гуинре в платье невесты и с ятаганами в руках.
«Если твои стихи просто слова, то лучше уходи, — сказала Прекрасная княгиня. — Если же ты готов высечь их искрой из небесной стали, то войди. И попробуй узнать меня».
И что же? — спросил барон Белин. — Он победил?
Анже Савина развел руками:
— Видимо, да. Ходят разные толки. Мне доводилось слышать, что никакого поединка не было. И что мать-ведьма научила Таиза, как победить Неукротимую Гуинре. Много-много говорят, но правду знают лишь два человека. Князь Фалин и его прекрасная невеста. Их свадьба должна состояться с первым осенним ливнем. Так требует обычай Дома Дождя и желает Гуинре.
— Он любит ее? — неожиданно для себя спросил барон.
— Любит ли Таиз Гуинре? — Анже Савина задумчиво помял подбородок. — Не знаю, Якош. Князь Фалин, как и мы, трижды проходил Огранку. Он сохранил страсть к стихам и любовь к книгам. Но способен ли он дарить эти чувства другому человеку… не знаю. Боюсь, и он не смог бы тебе ответить.
В молчании они обернулись к залитой лунным светом стене. Но танцующая княгиня исчезла, растворилась, как пар от теплого дыхания в холодеющем воздухе.
Глубоко внутри, под трижды граненой оболочкой, покрывшей его душу и сердце, барон Белин ощутил болезненный укол сожаления. Тоску по утраченной красоте.
Анже Савина осторожно коснулся его рукава.