Если бы не Азора, Миха бы уже разрыдался. Так держался еще кое-как.
— Получается, я во всем виноват? — Голос его дрожал.
Дед Ойон вздохнул.
— Никто не виноват, Миха, — сказал он. — Разве что старый, глупый и усталый Дед Сова.
Закряхтев, Ойон-атын поднялся и зашагал прочь от костра и стоянки, в сторону укутанных темнотой холмов. Его сгорбленная фигура подернулась пеленой, из глаз Михи все-таки хлынули слезы.
— Не знаю, о чем вы тут пререкались, — сказал Дан. — Но я бы поел, в животе бурчит.
— Я схожу за водой, — подскочила Азора.
— Тинкин, проводи.
— Слушаюсь! Азора, дорогая, можешь на меня опереться.
— Ты сам на свою палку обопрись, от тебя сивухой так и прет. Еще упадешь, меня за собой потянешь, — пререкаясь, они удалились в сторону ручья.
Дерих подсел к Михе и протянул ему кусок ветоши, испачканной машинным маслом.
— Тебе, малый, в глаз, кажется, что-то попало, — прогудел он. — На-ка, утрись.
Миха посмотрел на грязную тряпку и рассмеялся сквозь слезы. Хорошо, когда рядом друзья.
Перевалило за полночь. Михе не спалось. Над головой вращались звездные колеса, вдали перекликались сторожа стоянки, от костра тянуло живым теплом. Сын Атмоса то так, то эдак крутил слова деда Ойона, ворочался и жалел, что не спросил у тангу, почему тот винит себя в случившемся. Само собой получилось, что Миха начал думать о том, что Ойон до сих пор не вернулся из своей прогулки к холмам.
«Надо бы сходить, узнать, не случилось ли чего с дедом». Страх, шептавший, дескать, случиться может, Ми-хан, и с тобой, смело невесть откуда налетевшим куражом. Миха сам не заметил, как обнаружил себя крадущимся вдоль границы стоянки. Каким-то чудом ему удавалось двигаться так бесшумно, что бывалые сторожа не оглядывались, даже когда он проходил в двух шагах. Впереди Миха услышал голос Аркчи, замер, припал к земле.
Вожак обходил посты вместе с двумя подручными — Гулей и Рябым. Рядом с Михой остановились они для разговора.
— Слыхали новость? — спрашивал Аркча. — Бая Шороха накрыли вместе с дружками и хабаром.
— Да ну? — удивился Гуля. — Давно?
— Да только что. Сват Калины вернулся из-за вешек час назад, рассказывал, что видел — Шороха грузили на сани болтами истыканного.
— Вот уж свезло Старшине.
— Куда там, «свезло», — плюнул Аркча. — Свои дружки Бая заложили, п-подельнички. Даром, что ли, гнусавый этот, Алай, все к сестре Бороса бегал, ведьме бровастой. Приворожила она его, а потом и братец ее Алая в оборот взял.
— Знаем мы, каким местом Алая приворожили, — гоготнул Рябой.
— Да не ты ли сам к тому месту дорожку искал? — подковырнул Гуля.
— Я ж Бороса позлить хотел, для смеху.
— А чего не слюбились? Не глянулась ей рожа твоя рябая?
— Да я тебе, Гуля, сейчас…
— А ну, — вмешался Аркча, и подручные разом притихли. — Ты, Рябой, чтобы про ведьму бровастую думать забыл. Не в Боросе дело, хотя и в нем тоже. Сестра его в малолетстве еще в курганы ходила, в подоле таскала костяшки нелюдские домой. Мать ее била поначалу, а потом рука у нее начала сохнуть. Околдовала ее девчонка, до смерти довела.
— Говорят, волос у нее нет, как у братца ее. Одни брови густые от матери, что у сестры, что у Бороса. Все остальное «брадобрей» прибрал.
— Аркча про Алая Шороху сразу сказал: не связывайся с южанином. Гнилые они, порченая кровь. Да чего там уже, — махнул рукой вожак. — Не слушал Аркчу Бай. Он же звал Аркчу за небесным камнем, он со своим подельником старым, Латом Червяком. Только не пошел Аркча. И Баю сказал: тяжел осколок неба, перевесит удачу Бая. Вот и вышло, как сказал. Нет больше Шороха.
— Знатный был могильщик. Хабар весь Пепельные прибрали?
— Уже и поделили. Алая лопаткой по горлу, чтобы не болтал, в комендатуру письмецо. Так, мол, и так, разбойным проделкам известного осквернителя могил Бая Шороха положен надлежащий конец. Сам преступник оказал сопротивление и при попытке к бегству был застрелен из табельного оружия вместе с сообщниками. Полный перечень награбленных ценностей прилагаем к сему письму: медный сол чеканки Второго Наместника и глиняный черепок с неразборчивым рисунком. Более ничего ни на теле, ни подле него обнаружено не было.
— Глиняный черепок, — заржал Рябой. — Нет, Гуля, слыхал? Да там в землянке одной «чечевицы» было солов на семьсот, думаю, если по ценам саманских скупщиков. Бай за все годы пустым ни разу не возвращался.