Алисия явно напряглась, лютня фальшиво пискнула под ее дрогнувшими пальцами, и колдунья отложила инструмент. А затем, впервые за несколько часов, подошла к дреморе.
— Перед тем, как идти к гостям, я прочту более мощное заклинание, чем обычно. Ты останешься в Нирне примерно на полчаса, — тихо сказала магесса, прислоняясь к стене и почти не глядя на Эштона. — Будешь стоять у черного входа — вон того, через который прошла служанка с подносом. Послушаешь, о чем судачат слуги, и расскажешь потом мне. Считай, что это приказ.
— Понял, — спокойно согласился дремора, ничем не выдавая сильного любопытства.
В следующий миг он исчез, но успел лишь краем глаза заметить стены казармы, а потом колдунья призвала его снова. И, ни слова не сказав, направилась к гостям. Эштон встал у дверей, как ему и приказали.
Алисия перебирала пальцами струны лютни, но петь не спешила. Впрочем, и играла она хорошо. Эштон ее не видел, но не отказал себе в удовольствии наслаждаться музыкой, которую так редко слышал в планах Обливиона. Пожалуй, именно за изобретение музыки он готов был простить людям и эльфам их бессмысленное существование.
Воин Обливиона закрыл глаза, прислонился затылком к стене — шлем тихо звякнул, коснувшись камня, и вслушался в быстрые переливы звуков. Он потерял счет времени, обрел на жалкие пятнадцать минут спокойствие, которого так давно не знал, но из полудремы его вырвал хриплый мужской голос.
— Это же Виола, та самая, — вдруг услышал он откуда-то из-за стены. — Алисией выдумала назваться!
Судя по приглушенному голосу, говорил стражник в шлеме. Дремора инстинктивно прислушался.
— Да, это она. Ума не приложу, зачем Элисиф ее пригласила. Эта изменница уже приставила к себе какую-то тварь. Только богам известно, что она задумала на этот раз! — пролепетала в ответ стражнику служанка.
Эштон удивленно вскинул брови, но из-за шлема никто в кухне этого не заметил. Никто, кроме дреморы, вообще не слышал этот разговор.
— Она помогала впустить Ульфрика в город, но Империя уже три года как избавилась от Братьев Бури! Неужели она хочет объединить оставшихся бунтовщиков и… — девушка захлебнулась воздухом от страха, а Эштон мысленно ухмыльнулся, предчувствуя очень интересную беседу с Алисией.
— Тише, кто-то идет! — шикнул стражник, затем послышался звук легких шагов, и все стихло.
Дремора понимал, что самое интересное уже узнал, и приготовился хоть на полчаса вернуться в Обливион, но вспомнил, что Алисия сделала заклинание особенно сильным. И уже через несколько минут порадовался этому факту, потому что колдунья запела.
Ее пение не походило на те нежные женские голоски, которые Эштон слышал раньше. Низкий, с неожиданной глубиной и чувством, он разливался по залам. Вскоре гомон разговоров стих, и Эштон заметил, что даже слуги поддались тому невероятному очарованию, прониклись особым чувством одиночества, тайны и опасности. Алисия пела про исчезнувший двемерский город, и на миг перед глазами воина всплыла яркая картина прошлого: бородатый гном, который коротким пальцем указывал на огромного корпуса, горы черной слизи и другие дреморы, металлические сферы и пауки, которые шли в бой вместе с ним.
— …я слышу пара шумное дыханье и шепот металлических сердец, — Эштон успел уловить лишь последние слова прежде, чем вновь оказался на Дрожащих островах.
Быстро огляделся и убедился в том, что по-прежнему сидит на стуле в казарме.
Тишина неприятно надавила на уши. Хотелось вернуться в зал, еще хоть пару минут послушать чудесный голос.
Дремора тряхнул головой, но вставать не спешил. Снял шлем, подпер подбородок кулаком и еще раз постарался вспомнить момент, когда Алисия начала петь. Голос у нее бесспорно оказался очень красивым, но что-то неестественное чувствовалось во всеобщем очаровании, которое охватило слушателей.
«Магия иллюзии?»
Эштон попытался припомнить, когда испытывал на себе ее действие в последний раз, но не успел — дверь резко распахнулась и в комнату вошел дремора-валкиназ, его начальник.
— Как успехи? — спросил капитан, присаживаясь на стул рядом.
— Медленно, но продвигаюсь, — уклончиво ответил Эштон.
— Ты уверен, что хочешь так рисковать? Ты уже сейчас добился ранга маркиназа. Еще лет двести-триста, и выйдешь в высшее командование. Может, даже вернешься на службу к Дагону, — медленно заговорил Брайт, с грохотом опуская свой шлем на каменную столешницу.