Схватить меня?
Черт. Я сглатываю и смотрю, как он делает то же самое, его адамово яблоко подпрыгивает, прежде чем он отворачивается.
— Давай закрепим веревку там, — его голос хриплый и низкий.
— Конечно, — соглашаюсь я, растерянно моргая от его внезапной перемены в поведении.
Может быть, пребывание здесь пробуждает в нем воспоминания?
Может быть, о той ночи… ночи, когда я призналась в своих чувствах и поцеловала его?
С кислым привкусом во рту я молча помогаю ему закрепить ориентир, мои собственные сожаления и боль заставляют меня молчать. Черт, это будут сложные четырнадцать дней.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
КАЛЕН
— В шестидесяти футах16 — водопад. Ориентир закреплен прямо перед ним, скала скользкая. Мы собираемся закрепиться и посмотреть, есть ли путь вниз или вверх, а затем искать следующий туннель, — передает Пейтон.
— Понял… Будьте осторожны, — отзывается Тайлер.
Она опускает кнопку и проверяет ремни, прежде чем надеть шлем, пытаясь застегнуть его в темноте. Я вздыхаю, но делаю шаг вперед.
— Позволь мне, — рычу я.
Я не хочу находиться рядом с ней, но вот он я. Достаточно близко, чтобы прикоснуться… попробовать на вкус.
Она кивает и поднимает подбородок, ее зеленые глаза устремлены на вершину пещеры. Ее губы так близко, что я почти чувствую их сладость. Воспоминание о том, как пухлая плоть прижимается к моим собственным, заставляет меня поспешно застегнуть и проверить ее шлем, прежде чем отступить назад.
Она покачивает им и включает фонарь, прежде чем взглянуть через край, совершенно не подозревая о моих грязных, предательских мыслях. Как и тогда, когда мы нашли водопад, я был так искушен выплеснуть все на нее. На ее губы и тело, но мы оба знаем, что этого не произойдет.
Никогда снова.
Этого не случится. Пейтон — наваждение, и каждый вкус заставляет меня желать большего. Я не могу позволить этому повториться. Как только это погружение закончится, она исчезнет, и я не могу позволить этому разрушить меня снова.
Не тогда, когда она уже разрушила нас.
В моей жизни было много тяжелых моментов, особенно во время моей службы за границей, но ни один из них не был таким тяжелым, как видеть, как она уходит. Я не могу позволить ей снова приблизиться ко мне.
Не в этот раз. На сей раз я ожесточился против нее. Мы — лишь призраки друг для друга. Я подхожу к ней, игнорируя чувство, которое всегда приходит, когда я рядом с ней. Я до боли знаю, где она находится, чувствую каждый ее вздох, каждый шорох и улыбку.
Я ненавижу то, что я все еще нахожусь с ней на одной волне. Это помогает при погружениях, но сейчас это заставляет меня презирать ее еще больше.
Она цепляется за стену и высовывает голову из проема, заставляя меня предупреждающе рявкнуть на нее, но она, как всегда, игнорирует. Она поворачивает голову, осматривая пространство над нами, а затем смотрит вниз.
— Так, наверху нет туннелей или признаков входов, но я вижу один внизу, может быть, в двадцати футах17. Мы могли бы спуститься по боковой стенке — будет скользко, но возможно — и затем привязать веревку для остальных.
Она оглядывается на меня с ухмылкой.
— Дробовик18.
— Пейтон, просто позволь мне, — требую я, но она смеется, и я знаю, что она не сделает этого, — никогда не делает. Она безрассудная, сильная и приводящая в ярость. Она может сделать все, что могу сделать я, и обычно даже лучше.
— Ставь меня на якорь. У тебя больше шансов удержать меня в вертикальном положении, если я упаду, чем у меня с твоей большой задницей, — дразнит она, заставляя меня хмыкнуть в ответ, когда она делает шаг назад. Снова стиснув зубы, я пристегиваю ее к себе и закрепляю нас, пока она надевает перчатки и разминает шею.
— Готова? — спрашиваю я.
— Готова, — отвечает она. — Не дай мне упасть, — она ухмыляется.
— Никогда, — автоматически отвечаю я, и это слово как камень ложится между нами, а она морщится и отводит взгляд.
Она отходит назад к выступу, а я расставляю ноги, держа веревку в руке, пока она переходит к левой стороне стены и, глубоко вздохнув, тянется через нее, чтобы ухватиться за опоры. Когда она зацепилась за них, она с размаху обрушилась на стену, со смаком ударившись о нее, что вызвало у меня ворчание при натяжении, пока я держал веревку натянутой.
— Ты в порядке?
— Да, камни острые, держи веревку натянутой, чтобы она не зацепилась и не порвалась, — пробормотала она. Ее тон ровный и незатронутый, несмотря на напряжение ее тела, она привыкла сообщать мне обо всем, пока мы работаем вместе. Наши действия всегда синхронизированы.
Я слышу ее дыхание и звук осыпающейся стены, когда она спускается по ней, двигаясь быстро, как обычно, находя точки опоры и поручни и раскачиваясь. Она всегда была самой быстрой в нашей группе. В воде она как гребаная рыба, да и скалолазка она потрясающая.