Первый из Восьми поклонился, приложив кулак к груди, и остальные последовали его примеру. Никто из них не спросил о голове царицы в его руке, не удостоил её даже взглядом.
– Делай что должен, Первый Клинок Таур-Дуат, – хрипло проговорил предводитель стражей.
Недоумённо военачальник смотрел на псоглавых.
– Что с Владыкой? – тихо спросил он.
Вместо ответа Восемь синхронно развернулись, встав в торжественный боевой порядок, по четыре с каждой стороны, и отсалютовали друг другу клинками.
Крик умер у него на губах, когда единым слитным движением Ануират сразили друг друга и рухнули бездыханные. Казалось, уже ничто не может поразить его – чувства онемели, и разум захлопнулся, не в силах принять и осознать происходящее. Оставалась только воля, крепость намерения, но сейчас и эти столпы пошатнулась.
Ануират самовольно оставили свой вечный пост, уготованный им предками. Смерть трагичная и величественная пресекла договор, действовавший много сотен лет. Избранные стражи Императора покинули его – единственным возможным путём.
Сокрушительное чувство одиночества, которому не было, не могло быть места сейчас, сковало Алазаароса. Но он ведь знал, что никто не пойдёт с ним до самого конца. Никто не сумеет…
Прошептав слова благословения умершим, осторожно переступая тела, он оказался у двери и перешагнул через порог.
В спальне царил полумрак. В кресле у ложа, точно на троне, величественно восседал Император Джедефер Эмхет, Владыка Обеих Земель, хранитель Божественного Закона, наследник Ваэссира. Длинная драпированная тёмно-синяя туника, прихваченная широким золочёным поясом со священными символами, облекала его тело. Шею и грудь украшало золотое оплечье с бирюзой и карнеолом; пальцы с аккуратно подпиленными когтями – перстни с печатями и лазуритовыми скарабеями. Величайший знак его власти – Двойной Венец – он так и не снял.
Впервые Алазаарос не поклонился – лишь смотрел в это лицо, точно в зеркало. Те же высокие скулы и орлиный нос. Те же золотые глаза и резко очерченные губы. Тот же изгиб рогов. Оба они унаследовали черты Ваэссира, как и все представители династии Эмхет, разве что лицо Джедефера всегда было более утончённым, черты – изящнее, красивее, возможно даже одухотворённее.
Алазаарос опустил меч и приблизился, а потом безмолвно положил у ног Императора голову Риаринн. Лёгкая улыбка тронула губы Владыки, и он вздохнул, переводя сочувственный взгляд на своего военачальника.
– Стало быть, убив новоиспечённую царицу, Первый Клинок Таур-Дуат пришёл на суд Владыки. Долг всегда был для тебя превыше прочего, мой верный военачальник.
Джедефер излучал удивительный магнетизм, величие, преклониться перед которым инстинктивно желал каждый рэмеи. В его голосе были заключены древняя мощь и красота. Глядя в его глаза, Алазаарос по-прежнему видел мудрость Ваэссира, затмевавшую собой всё, и его сердце дрогнуло. Уверенность в собственной правоте пошатнулась. Как он посмел сомневаться? Как посмел увидеть в этом взгляде тени запретного Знания, отрицавшего Божественный Закон?
Преклонив колено, он опустил голову, ожидая решения Владыки. И лишь смерть Восьми не давала ему покоя… Ануират, покинувших своего Императора, чего никогда не случалось.
– Мои стражи предали меня, – мягко проговорил Джедефер. – Видишь ли, я более не являюсь достойным воплощением Ваэссира в их глазах… Ты тоже предашь меня, Первый Клинок Таур-Дуат? Мой возлюбленный брат?
Алазаарос снова посмотрел на него, не находя слов. Мысли рассыпались перепуганными тенями. Джедефер улыбнулся снисходительно, но тепло. Военачальник помнил такой взгляд старшего брата с детства, когда тот рассказывал ему что-то о древних традициях и их смысле в жизни каждого рэмеи, а тем более царевича. После того как их отец ушёл в чертоги Ануи, Джедефер стал для Алазаароса всем. Когда же это изменилось?
И разве изменилось?
Подавшись вперёд, Император положил ладонь поверх его окровавленного наплечника.
– Я не виню тебя за гибель моей царицы, предавшей нас. Я пригрел змею на груди, и такое наказание справедливо.
– Так ты всё знал? – тихо спросил Алазаарос.
Одно слово – и он последует за Владыкой хоть в самую бездну к хайту, как было всегда. Одно слово, чтобы развеять сомнения…