Смутившись еще больше, я отвела взгляд и поняла, что мы снова пришли к Колизею.
– Я хочу показать тебе былую славу Рима, – сказал Дис. – Ты ведь еще не была внутри?
Мне показалось, что спросил он для порядка, прекрасно зная, что нет, не была.
В кассы стояла очередь, однако мы прошли, минуя охранника, сразу внутрь. Видимо, у Диса имелись здесь свои связи. Поднявшись наверх, мы остановились у проема. Теперь почти невозможно было понять, где арена, где подсобные помещения.
– Вон там – царская ложа. Скамейки сохранились только там, – пояснил Дис, указывая на ложу из белого камня.
У моего уха щелкали фотоаппараты и звучала разноязыкая речь – туристы спешили урвать свой кусочек античной истории.
Я пригляделась – выглянувшее из-за туч солнце вдруг ослепило меня, попав прямо в глаза. А когда я моргнула, картинка изменилась. Я и Дис сидели на скамье над овальной сценой, где была насыпана гора, имитирующая уголок дикой природы. Я в подробностях видела, как гладиаторы с короткими мечами бьются против диких зверей. Огромный лев с желто-черной гривой как раз сейчас ударил гладиатора тяжелой лапой, и человек упал, заливая песок кровью.
– Что это? – прошептала я, поворачиваясь к Дису, и только тут поняла, что изменился весь Колизей.
Теперь здесь поднимались скамейки, на которых сидели люди, одетые в длинные тоги и плащи. Между рядами ходили торговцы, предлагая какие-то лепешки и вино, а над нашими головами был натянут огромный тент.
Люди кричали, размахивали руками.
– Посмотри там, в императорской ложе. Это Тит Веспасиан из рода Флавиев. При нем был открыт Колизей, – сказал Дис.
Я невольно перевела взгляд на императорскую ложу и увидела усталого человека с круглым, изборожденным морщинами лицом. Он сидел, сложив на коленях пухлые руки, и казался погруженным в собственный мир, происходящее на сцене его не интересовало.
– Но как?.. – начала я и замолчала, потому что странная картинка вдруг исчезла. Передо мной были все те же развалины, среди которых, словно муравьи, пришедшие терзать труп слона, сновали туристы.
– Что как? – заботливо переспросил Дис.
– Нет, ничего, – я потрогала рукой голову. Вроде не слишком горячая, однако расценивать только что увиденное иначе как бред невозможно. Бред или галлюцинация, навеянная состоянием двойной влюбленности – в Рим и в Диса. – Пойдем отсюда.
– Хорошо, – Дис подал мне руку, на которую я с радостью оперлась, чувствуя, что меня шатает, словно после солнечного удара.
Мы двинулись к выходу, и тут я увидела на ступеньках кошку. Бродячую тощую кошку. Она тоже заметила нас, и по ее спине пробежала крупная дрожь. Животное на секунду замерло, словно превратившись в собственное изваяние, а затем стремглав бросилось прочь. Меня буквально захлестнуло нереальным ужасом, исходившим от маленького зверька. Но кого же он испугался? Кроме нас с Дисом, поблизости никого не было.
Мне вспомнились популярные сейчас вампирские романы. Животные реагируют подобным образом на вампиров. Но Дис никак не мог быть вампиром – во-первых, потому, что спокойно ходит при солнечном свете, а во-вторых, потому, что вампиров вообще не существует, это сказка для восторженных тринадцатилетних девиц. Из этого возраста я давно вышла.
– Ну что, пойдем? – спросил Дис, заглянув мне в глаза.
Его глаза казались целыми вселенными, там запросто можно было заблудиться, и я, конечно, тут же забыла и о кошке, и о странном видении.
Мы подошли к дороге, и перед нами остановился высокий серебристый автомобиль. Совершенно не разбираюсь в марках, но даже у меня создалось ощущение, что стоить он должен недешево.
– Вот и мой шофер, – объявил мой спутник, открывая передо мной дверцу.
– Твой кто? – переспросила я, начиная подозревать, что что-то у меня с головой все-таки не в порядке.
– Мой шофер, – терпеливо пояснил Дис, – помнишь, я говорил тебе, что живу в прошлом и не слишком разбираюсь во всяких современных штуках.
Усаживаясь на кожаное сиденье, я подумала, что что-то пропустила. Я никогда не задумывалась о социальном положении Диса. Теперь, бросив взгляд на его одежду, я подумала, что это элегантное черное пальто, сменившее мягкую кожаную куртку, может быть хоть от Диора, хоть от Лагерфельда – я в этом абсолютно не разбиралась. Следом за тем пришла мысль, что моя-то куртка явно не от Диора и куплена в скидочном магазине за две тысячи рублей, джинсы тоже с распродажи, а о ботинках – пусть очень удобных, но уже изрядно сбитых и поношенных – и говорить нечего. Внезапно я почувствовала себя неуютно и постаралась незаметно подобрать ноги. Конечно, запоздало: Дис уже имел все шансы заметить состояние ботинок и наверняка заметил, если он вообще обращает внимание на такие вещи.