— Она не заколдована?
— Ну, если не считать растворенного артефакта… Магический фон повышен. Но если и заколдована, с моим уровнем не определишь. Надо скорее в столицу. А если на грани магии и науки — тем более надо в столицу. В Орден рыцарей знания… Они сильны.
— И могучи, — пробурчала я, умащиваясь поудобнее. — Может, мне просто трех других осколков не хватает, чтобы цельность обрести.
— А в квестах ничего нет? — спросил Манул.
— Ничего. Ни малейшего намека. У меня пока вообще квестов нет, кроме «Вдовой невесты».
— Могу поделиться, — зевнув, подползла к нам Робин. — По-моему, это вообще баг игры. Надо пожаловаться. Нельзя ж так над бетами измываться.
— А я не понимаю, вообще зачем здесь беты? Все работает, как часы, — потер маковку маг.
— Видимо, сообщить, что все работает, как часы, — хихикнула лучница. — Водички хочете?.. Сходите к ручью, а то мне темно и страшно.
Я прислушалась к окружающему. Тишина. Полная, зловещая. Пробирающая до костей, до дрожи.
Ночь всегда наполнена звуками, и игровая ночь не исключение. Даже в пустыне, по которой мы шли, что-то шуршало и попискивало. А тут цикады просто обязаны бренькать…
Тень мелькнула на грани круга, очерченного пламенем костра. Жалким, признаться, почти уже угасшим пламенем. Я швырнула на кострище охапку веток, огонь вспыхнул, и мы увидели их, псов Гекаты. По крайней мере, мне другое сравнение в голову не пришло. Рядом с ними чупакабра начальной зоны казалась жалкой. Черные поджарые бладхаунды с алыми глазами окружали нас. Уровень сопоставим с моим, но их было много. Шесть или больше.
— Нас уважают, — заметил Анаид, плетя заклинание.
— Огонь! — Робин послала стрелу в собачку, вздернувшую заднюю лапу над костром по другую сторону от нас. Пошляки гнусные, пионеры недобитые.
Стрела попала, собачка взвыла, ее товарки перетекли, сжимая кольцо.
— Защищайте огонь!
Манул, превратившись, саданул особо настырную псину лапой, а второй собаке вцепился в горло, и они покатились по траве.
Я взмахнула мечом. Руша, возникнув ниоткуда, скребнул еще одну тварь по глазам.
Но их было слишком много, и бой выглядел безнадежным. Пара псин взрыла землю задними лапами, забрасывая костер. Еще две наперли на меня костлявой грудью, пытаясь сбить с ног. Водяной элементаль возник посреди костра и, успешно его погасив, иссох. Я продолжала рубить. Робин стреляла. Анаид пулялся колючими, словно каштаны, комками огня.
Мы держались спина к спине, а собаки все прибывали, рычали, выли, били хвостами по тощим бокам, светили зенками. Казалось, их направляет чья-то злобная воля.
В последних искрах умирающего огня я увидела, чья.
Тощая тетка, похожая на плеть, патлатая и в веночке из кувшинок. Одетая в драную ночнушку, зыбкая, с зенками-плошками, давящими волю. Анаид припал на колени, Манул хлопнулся на брюхо, Робин завизжала…
И тогда я засветилась. Как маяк.
Псы отпрянули, полуночница дернулась и пронзительно завизжала. Друзья очнулись и наперли на деморализованных врагов. А я, стоя столбом, озаряла поле сражения, пока бодрость не ушла в ноль и я не потеряла сознание.
Несмотря на все целящие и укрепляющие заклинания, полоска бодрости так и висела почти на нуле, вырастая по чуть-чуть, хотя после окончания любого боя и отдыха восстанавливалась почти мгновенно.
— Это что, баг? — Робин поддержала меня под плечи, поднося чашку с микстурой.
— Не знаю. Ребята, вы идите, чего вам игру портить. А я на проблему пожалуюсь и выхода из игры дождусь.
— Ну уж нет! — хором сказали они.
Робин с Рушей отправились на разведку.
— Тут дорога! — сообщила лучница, вернувшись довольно быстро. — И добрый человек, согласившийся нам помочь.
«Добрый человек» оказался соотечественником нашего Анаида, только выглядел старше из-за пышной рыжей бороды, заткнутой за пояс. По классу он точно был воином: весь в железе, доспех смотрелся изысканно и богато. Явно выше нас уровнем, и просмотреть я дворфа не могла.
— Это Фервор, — представила Робин, — Железокрад.
Мы, не сдержавшись, рассмеялись. Кроме Анаида.
— Фервор — жар битвы! — перевел он. — По мне так самое дворфийское имя.
Кстати, восседал добровольный помощник на птице, отдаленно напоминающей страуса-эму, только оперение было окаймлено не белым, а густо-синим. Птица изгибала шею и шипела. Сучила голыми ногами.
— Прелесть, правда? — восхищалась лучница. — Я себе такую же куплю.
Фервор потянулся с птицы и усадил меня перед собой. Друзья быстро запаковали пожитки. И мы отправились.
— Давайте я вашу подругу к столичным лекарям доставлю, а вы подтянетесь, — предложил подземник.
Я воспротивилась, и если бы дворф меня не держал, грохнулась бы под ноги «страуса».
— Слушайся дядю Фервора, он плохого не посоветует, — хихикнула Робин.
— Может, это и правильно, но мне не нравится, — взлохматил патлы Манул. — Не стоит нам разделяться. Извини, брат, но мы впервые тебя видим.
— Мне уже лучше, — наврала я. — Можно не гнать. И вообще, убейте меня. После реса (возрождения) все фефекты снимаются.
Анаид фыркнул.
— Я просто помочь хотел, — Фервор вздохнул и пустил птичку шагом.
Признаться, я надеялась, что дворф меня похитит, и это внесет в унылую жизнь приключенца свежую струю. Но Фервор оказался на диво законопослушным, и мы все трюхали неспешно по ровной замощенной дороге. Я откинула голову на его удоспешенное плечо, а руки и ноги засунула в щекотные птичьи перья и сама не заметила, как задремала и пропустила наш торжественный въезд в столицу.
Разбудили меня яркое солнце и брызги на лице. Я подняла веки и увидела пышную зелень, солнце просвечивало сквозь перистые и лапчатые листья, осеняя золотом их края и мелкими радугами играя в каплях фонтана, мрамором и золотом разбавляющего этот тропический рай. Стая цветных попугайчиков с писком метнулась в сторону. Манул толкнул дверцу узорчатого густо-синего портала, и меня внесли в мраморно-занавесочное великолепие… приемного покоя. Узкие витражные окна гасили яркость дня, мозаики пола без единой крохотной пылинки источали холод. Портьеры на внутренних дверях колыхались, точно их шевелила любопытная рука.