Прибежал, задыхаясь, Манул. Не успев толком перетечь из кошачьей формы, уже докладывал Финисту, что идут враги, уточнив, сколько и откуда.
— Очень хорошо, — отозвался тот, подавая сигнал занять места в засаде. Бука, обойдя костер по дуге, еще раз потянула за веревки, привлекая движением чучел внимание вражеского отряда. Те скользнули вправо-влево, беря в клещи костер. Я прикрыла рот кулаком, давя в себе смех, жалея, что огонь почти потух и мне не приведется видеть ошеломленные лица красных. Зато их рывок и сверкнувшее оружие были видны прекрасно. И короткая изумленная пауза за мгновение до того, как мы с ревом накинулись с тыла.
В этот день боги игрового мира были на нашей стороне, даже более чем. А вот Готе — стремительной черной фигурке, первой бросившейся в атаку, не подфартило. Легендарная подкатилась ей под ноги, а раздраженный Омегад с ревом снес девице голову. И тут же трубно взревел от радости: «Ачива!» Манул прикрыл его со спины, чтобы горец не пал под чужим топором жертвой собственного счастья. Я, в который раз пожалев, что без лука, гонялась за бегающей вокруг костра резвой крылатой. Она успела протоптаться по нашим чучелам, часть повалилась на угли, огонь облизал солому и ярко вспыхнул, бросая искры в небо. И мы увидели, что все враги мертвы. Кроме этой самой мелкой, кинувшейся наутек. И тут сверху на лагерь сорвался дождь.
Костер поник под его напором. Наклоненные наружу остриями колья, вкопанные в невысокий вал, рассыпались.
— А в полночь памперс превращается в тыкву, — произнес надгробную речь по лагерю Омегад и кинулся прятаться от ливня под деревьями. Мы — за ним.
— Не будем искушать судьбу, — Финист встряхнулся, и брызги с крыльев окропили всех вокруг. — Дважды мы красных победили. Поехали отсюда. К югу трактир есть нейтральский.
— Поехали, — призвала Бука медведя. — Все лучше, чем под деревьями в грозу торчать.
— В ель молнии редко бьют.
— А вдруг игроделы этого не знают?
Ну поехали так поехали. Я свистом вызвала вороного. Заодно «аллюр» испробую.
— Минуту, еще одно, — командир развернул карту и стал что-то писать, устроив ее на колене. Я открыла свою. Вот Алая цитадель, восточная дорога… Излучина реки Аллеманды, где был наш лагерь… И вдоль нее на глазах проявляющаяся надпись: «Боудиккин берег».
Я с коня глянула на Финиста. Он серьезно кивнул:
— За твою удачу.
В таверну мы приехали мокрые с ног до головы. Ну или с головы до ног, что сути дела не меняло. Дождь шел серой стеной, отжимая тучи, казалось, специально на нас. По траве ехать было сыро и скользко, по дороге — тоже. С копыт летели в тех, кому привелось быть сзади, не просто ошметки мокрой травы, а целые плюхи грязи. Такой натурализм, пожалуй, пугал. Да и дорогу мы обнаружили не сразу, а какое-то время кружили по лесу, норовя застрять между стволами, быть съеденными или попасть под кучно бьющие молнии.
Но зверушкам создатели, должно быть, прописали здравый смысл — драться под проливным дождем, оскальзываясь на мху или по уши проваливаясь в мокрый папоротник, ни одна не вылезла.
Мы уже торжествовали, выезжая на поле и видя впереди линию кустов, обозначающих дорогу, когда нас подстерегли целых две неожиданности. Первая — поле на самом деле было болотом, где между кочками светлела вода когда по конские бабки глубиной, а когда и по колено. Подушка спутанной травы под лужицами подозрительно дрожала, потому с галопа пришлось перейти на шаг, а потом и вовсе спешиться. А заросшая лозой канава вдоль дороги оказалась непреодолимой. Мы пошли искать перелаз. Сверху продолжало течь, струиться, литься, не только насквозь вымачивая одежду, но и делая нас отменной целью для редчающих молний. Мало того, и по лужицам между кочками плясали синенькие разряды. Омегад случайно ступил в такую лужицу стальным сабатоном и, прекратив браниться, дальше скакал очень резво, в воду стараясь не наступать.
— А перелететь ты кусты не можешь? — догадался спросить Манул Финиста, когда мы отшагали зигзагами уже не меньше километра, так и не отыскав просвета в черной листвяной стене.
— Сам могу, — сердитым тоном отозвался командир. — А вотперенести выйдет разве что Легендарную.
Везет же некоторым! Маленькую ежиху и так уже несли на плече все мужчины поочередно — чтобы случайно не утонула.
— Если ограничения по весу — ты можешь раздеться. А броню мы тебе перекидаем.
Финист звучно постучал латной перчаткой по шлему — то ли затылок пробовал почесать, то ли обозначал уровень интеллекта автора идеи.
— А может, сам перепрыгнешь, котиком?
Манул потянулся, передернул плечами и стряхнул дождинку с носа — дело бесполезное.
— Ну, могу сигануть еще раз на пробу. Но мне кажется, там невидимая стена.
— Гады… — тоскливо прохрипел Омегад. — Кто ж в открытом мире невидимые стены делает?
— Если это последняя неприятность, — пискнула сверху Легендарная, — так ерунда на постном масле.
— Открытый мир должен быть открытым везде, — я сердито подпрыгнула, стряхивая с себя воду. Попутно вспомнив, как ломилась в игрушке в императорский дворец. После таблички «эта дверь открывается только ключом» я обнесла всю стражу в городе, я собрала уникальную коллекцию ключей, которую оторвал бы с руками столичный аукцион гильдии Воров. Я прокачала «карманную кражу» чуть не на 146 процентов. Но во дворец попасть так и не смогла. А потом узнала, что коридор за дверью разрабы просто не нарисовали. — Или свинство получается.