часы на стеллаж, вернулся к верстаку и начал химичить. - Пузырек под номером «три»! - в ступу он добавил десять капель голубой жидкости из пузырька, стоящего на верстаке. - Зверобой каменный! - от засушенного букета взял три желтых цветка и тоже отправил в ступу. - Ложку меда первого сбора... После этих махинаций взял чугунный пестик и начал толочь. Он работал и напевал, и по песне, и по его голосу было понятно: - Радуется, - сквозь зубы шепчет Лена. - А чему радуется? - Что из сворованных часов украл песок времени и теперь торгует им, - в тон ей ворчит Алина. - Разорвала бы его на части! - А я бы еще добавила! Тем временем лавочник истолок в ступе все ингредиенты и высыпал их в большую колбу. Жидкость в колбе бурлила и пенилась, густой пар поднимался вверх и через трубку перетекал в малую колбу. Там он оседал на дне прозрачной как слеза жидкостью. Когда в большой колбе затихла реакция бурления, и весь пар перебрался в маленькую колбу, лавочник потушил спиртовку. К этому времени маленькая колба оказалась заполненной на треть. Вор отсоединил ее от трубки и через носик наполнил сосуд дядечки до краев. - Готово! - сказал он и быстро навел на своем рабочем верстаке полный порядок. Девочки воспользовались моментом и сбежали в лавку. Теперь там будут происходить важные события. Вот пришли за лекарством уже знакомый нам дядечка и две девочки. Лавочник передал им пузырек. - Как пользоваться, ты знаешь, - сказал он. - Здесь вашей маме хватит на пять лет. Больше, увы, лекарство не хранится. - Уж и не знаем, как тебя благодарить, Михаэль, - утирал слезы дядечка. А девочки ничего не говорили, не потому, что не умели разговаривать, у них просто не было слов. Они повисли на шее лавочника и целовали его колючие щеки. - Ничего не понимаю! - расстраивалась Алина. - Что он такого для них делает, что они так радуются? Жизнь, что ли, им дарит? Пока посетители магазинчика и лавочник обменивались любезностями, Лена и Алина выбежали на улицу, заполненную людьми. Девочки сели на скамью и стали размышлять. - Почему вор бедной старушке с ее сыном даже за золото не стал помогать, а этому дядечке за маленькую корочку хлеба расстарался? - недоумевала Алина. - Может, он его друг? - предположила Лена. - Может, и друг, - согласилась Алина. - А если не друг? Девочки еще долго разговаривали и даже спорили, но так и не пришли к единому мнению. - Значит, мы так и не узнали его тайны, - вынуждена была признать Алина. - Будем шпионить дальше, - согласилась с ней Лена. В КРЕСЛЕ У КАМИНА Поздним вечером лавочник расположился в кресле у очага. Его сегодняшний заработок: краюшка хлеба и бутыль молока стояли на маленьком столике. - Славная корочка, - он взял острый нож и нарезал хлеб тонкими ломтиками. - Ну-ка, огонь! Поджарь мне ее! Над угольками завис нанизанный на прут хлеб. Михаэль внимательно следил за ним - не пережарить бы, зубы-то совсем старые. Им не разгрызть почерневший сухарь. - В самый раз! - похвалил себя. В камине весело догорало старое кресло. Сухое дерево озорно потрескивало и совсем не дымило. Михаэль взял железную кочергу и пошевелил горячие угольки. - Ну вот, - сказал он сам себе, - еще одна ненужная вещь закончила свой век с пользой. Он не мог вспомнить, кто из его покупателей принес ему это кресло. А кто принес ему старый башмак или рога оленя? А корзину без дна или книгу без страниц? Он все принимал с благодарностью. Людям нечем платить ему за лекарство, и не принять от них эти ненужные никому вещи, значит обидеть их, лишить последней надежды. Он принимает, а они думают, что не бесплатно получили от него это чудесное лекарство - подаренное время жизни. Как он понимает всех их! Были дни, когда он сам метался из края в край, в отчаянии ломал руки и рвал волосы, искал - как бы помочь его любимой матушке и продлить хоть на денек, хоть на часок ее жизнь. - Болезнь не щадит никого: ни бедных, ни богатых; ни хороших, ни плохих; ни нужных, ни бесполезных, - сквозь слезы говорил Михаэль. Это он понял там, на могиле любимой матушки, когда выплакал последние в своей жизни слезы и принес клятву, которую не нарушил до сих пор. - Есть люди, которые нужны многим, - размышлял тогда еще молодой человек, - художники, музыканты, ученые; он делают мир красивее, жизнь счастливее, а будущее ближе. - Есть люди, которые нужны только близким, - следующая ступень его размышлений, - родители и дети, братья и друзья. Они дают нам жизнь, помогают пройти по долгой дороге от рождения до смерти, согревают теплом и протягивают руку в беде. - А есть люди, которые не нужны никому, - добирался он до главного. - Они или совсем одиноки по жизни, или не ценят волшебство своего рождения и бесцельно прожигают отпущенные дни, порой даже портят жизнь другим людям. - Почему мир так устроен? - поднимал он глаза к небу. - Почему моей матушке, такой милой женщине, такой заботливой маме тобою отпущено меньше времени, чем тому бродяге, который ночью ворует, а днем пропивает деньги в кабаке, да еще и хвастает этим? - Почему моей матушке, которая дала жизнь нам, своим детям, вырастила и указала достойную дорогу, даровано меньше времени, чем тому убийце, который отнял чужую жизнь и теперь сидит в тюрьме и, продолжает существовать? А народ, у которого отнимают его последние жалкие гроши, продолжает кормить его? Много разных мыслей народилось в голове Михаэль у той могилки. Прав он был или не прав, но ему такое распределение времени жизни показалось несправедливым. И захотел он стать... - Нет-нет! Что вы! Я так высоко и не думал! Михаэль просто решил помочь свершится справедливости: - Я возьму немного у тех, кому оно итак не нужно или ими не ценится, и добавлю тем, от кого есть польза - в ком нуждаются. За свою работу он уже, наверное, сто или тысячу раз слышал слова благодарности, но до сих пор не знает - какое дело он вершит: богоугодное или богопротивное? Каждый вечер вот тут, в кресле у камина, он разговаривает сам с собой и пытается разрешить неразрешимую задачу. От таких дум волосы его поседели, лицо изъели глубокие морщины, а во взгляде поселилась вечная озабоченность. - Эх... Если бы я умел делать это раньше... Я бы мог помочь своей маме, - сокрушается Михаэдь. - Поймет ли кто меня? - спрашивает у себя и тут же отвечает. - Только тот поймет, кто сам испытал горечь потери. - Пойдет ли кто моей дорогой? - и на этот вопрос у него есть ответ. - Только тот пойдет, кто теряет, но хочет сохранить любой ценой... даже ценой собственной жизни. - Есть ли такой человек у меня на примете? Ответ на этот вопрос Михаэль пока не решается озвучивать вслух. Почему? Да потому, что он суеверен! Он боится спугнуть удачу! Если его мечта осуществится, он может со спокойной совестью уйти в другой мир. Комната хорошо прогрелась. Ему тепло и сытно, медленно подкрадывается заботливый сон. - Где же эти девочки? - еще успевает подумать он. - Почему не идут шпионить за мной? А ДЕВОЧКИ Лена, помахивая школьным рюкзаком, легким шагом вышла из школы. - Привет! - встретила ее у дверей Алина. - Привет, - поздоровалась Лена. - Домой? - Да. - Пойдем вместе, - зашагала Алина рядом с подругой, - поговорить надо. - Пойдем! Вдвоем идти веселее, чем одной. И хоть поговорить хотела Алина, первой начала разговор Лена. - Представляешь! Мне сегодня приснился забавный сон. - Расскажешь? - Будто мы с тобой в шпионов играли! За вором следили, который у какого-то Часовщика часы старинные ворует. - Это не сон! - Арина прижала свою подругу к стене дома и сообщила ей великую тайну. - Сегодня ночью мы с тобой на самом деле разведчиками были. - Правда? - загорелись глаза Лены. - А я думала - сон! - Самая настоящая правда! - Это же здорово! Как в кино! - Лена была в восторге. - А на кого мы работаем, чье это задание? - Какое? - Ну, шпионить? - Я пока не могу тебе этого сказать. - Тайна? - Да! - Ух, как люблю всякие тайны! - еще больше загорелись глаза девочки. - А это неопасно? - Нисколечко. - Жаль. Когда опасно, интереснее. - Ну... - исправляла ошибку Алина, - не то, чтобы совсем не опасно, а так, чуть-чуть. - Это, получается, мы всю ночь не спали, да? - у Лены сразу появилось много вопросов. - Получается, мы в другом мире были? - Я сама еще не разобралась, - призналась Алина. - Этот лавочник... - Михаэль! - Он такой непонятный. Ворует часы, готовит из времени, ну... из того, что в них спрятано, лекарство и продает его. - Он странный! Одним и за золото помогать не хочет, а перед другими за корочку хлеба лоб готов расшибить. - Я сначала, когда его первый раз увидела, думала - это простой вор. Украл часы, продал их и живет этим. - Но он же ворует часы! - Да, ворует! - согласилась Алина. - Но что-то здесь нечисто... - Что? - Я еще раньше заподозрила, когда с ним все здоровались и раскланивались. Потом этот дядечка - «тебя все уважают»... Девушка, старушка - все к нему с уважением относятся. - Так он им нужен! - Когда нужен - угождают, заискивают. А тут никто не угождает, не гнет спину, с уважением и пониманием разговаривают. И он... не грубит, не презирает людей. - Да, - вздохнула Лена, - в нашем магазине на тебя как на попрошайку смотрят. - Вот-вот! - подхватила Алина. - Поэтому мне и хочется разобраться: кто он на самом деле? Простой вор или ктото еще? - Вредитель? - предположила Лена. - Может, и вредитель. Ты видела, сколько у него чужих часов в сарае? - Целая туча! Не сосчитать! - Вот! Может, они у него в плену находятся? - А может, в рабстве! - Это как? - Ну... - подбирала слова Лена, - он заставляет их работать на себя! - Как можно заставить часы работать на себя? - спросила Алина. - Не знаю. - Нам надо освободить все часы