Айрис разочарованно застонала и закрыла глаза, стараясь отогнать заманчивые видения, вызванные его словами. Как чудесно это звучало! Но для истинного наслаждения нужна любовь, иначе все эти игры не имеют смысла. И если она была готова к этому и уверена в своем чувстве, то Дэвид ничего не мог дать ей взамен. — И все-таки я не собираюсь выходить за тебя замуж, — сказала она, отворачиваясь, чтобы не выдать свою скорбь. Она села и стала застегивать блузку. Рука Дэвида уверенным жестом прошла по ее груди, и судорожный вздох снова вырвался у Айрис.
Он засмеялся и взглянул на нее.
— Не собираешься?
— Нет, — упрямо повторила она, в глубине души испытывая сомнение. Женщина трезво оценивала слабость своей позиции и чувствовала, что все больше запутывается в сетях Стронга. Ей не удастся долго сопротивляться, его уговорам поступить разумно. Хотя разве разумно, чтобы ребенок рос в семье, где между родителями нет любви? Но долго ли будет, этот чадолюбивый упрямец настаивать на своем? Вряд ли, решила она, теша себя иллюзиями, что все образуется само собой.
Однако проблема оставалась и беспокоила ее тем сильнее, чем ближе подходило время родов.
Была и еще одна причина, которая вынуждала согласиться с его предложением. Невольной союзницей Дэвида стала мать. Весть о том, что у нее будет внук или внучка, чудесным образом ускорила ее выздоровление. У Элспет Милфорд появилось нечто новое, ради чего стоило жить, а Айрис знала, как матери хочется видеть ее замужней женщиной.
— Меньше всего на свете я ожидала, что скоро стану бабушкой! — с восторгом сказала Элспет, когда дочь в очередной раз приехала в Бостон. — Но для полного счастья мне не хватает только одного: зятя...
Айрис смущенно засмеялась, ругая в душе Дэвида, обнадежившего пожилую доверчивую женщину. Ну, как она могла заявить матери, что не собирается замуж за этого человека? Только попробуй заикнуться об этом, и придется объяснять, почему, она не согласна говорить о своих тайных опасениях, в общем, хлопот не оберешься.
— Отдыхай и как следует поправляйся, — сказала она матери, села в машину и улизнула в город.
Давление на нее нарастало. На браке настаивал Дэвид, этого хотела мать, а сама она стремилась сделать так, как будет лучше для ребенка. Мысли о нем не оставляли Айрис ни на минуту, что делало ее крайне раздражительной и беспокойной.
Побродив по магазинам, она решила перекусить в кафе и, свернув на тихую улочку, столкнулась с прохожим.
— Айрис!
— Родни?
Она с трудом узнала Крайтона, своего бывшего шефа. Его длинные волосы были собраны в хвост на затылке, а вытянутый свитер и потрепанные джинсы выдавали в нем человека, обрекшего себя на жизнь, полную лишений. Таким образом, он выражал протест против консервативного большинства. Как здорово было снова увидеться с этим милым бунтарем. Предвкушая возможность поболтать, Айрис с удовольствием согласилась выпить с ним чашку чаю.
В маленьком кафе неподалеку от шумной Мидл-стрит Родни поведал, чем он теперь занимается.
— Все это время я возился с красками. Но не подумай, что я заделался маляром! — рассмеялся он. — Я рисую. У нас есть старый сарай, и сейчас мы заново его отделываем. Может, хочешь присоединиться?
Жить в какой-то странной коммуне? Айрис пришла в ужас, но не показала виду — напротив, рассмеялась и прижала руку к сердцу.
— Да я бы с радостью, но у меня аллергия на краски!
— А я думал, что только на мою серьгу, — подмигнул Родни, и Айрис, как в былые времена, улыбнулась ему, испытав удовольствие, от понятной обоим шутки. — Наверно, ты, как и все вокруг, думаешь, что я погубил себя, — на сей раз, серьезно продолжил он. — Но я должен был выйти из игры. Эти крысиные бега в судах не по мне. Право, жаль, что я не успел попрощаться с тобой, но в тот момент мне не хотелось никого видеть... Ну, а ты? Что поделываешь? Как жила все это время? Не обижайся, но ты немного поправилась. А что, мне нравится! Тебе идет.
Айрис рассмеялась.
— Правда? — Милый Родни! Он так ничего и не понял... — Должно быть, я слишком увлекалась тортами "Альбион", — хихикнула она, вспомнив кондитерскую в Бронтоне.
— Что? — не понял Крайтон, и Айрис махнула рукой, дескать, это неважно. — Но зато в одном ты ничуть не изменилась... — Родни весело покосился на быстро опустевший фарфоровый чайник. — Никто на свете не пьет так много чая?
—Мама всегда говорила, что я водохлеб! — снова засмеялась Айрис. Она давно не чувствовала себя такой раскованной. Было приятно притвориться, что все по-прежнему хорошо, как до беременности, и хотя бы на время забыть о своих проблемах...