На стенах через каждые десять метров висели факелы. Если бы не они, я давно споткнулась и скатилась кубарем вниз.
Спустившись, мы попали в огромную круглую залу. Арочные окна пропускали солнечный свет со всех сторон. Кроме длинного стола у стены да двух рядов лавок, никакой мебели не было. Своды потолка уходили так высоко, что захватывало дух. Под самой крышей гулял ветер.
— Смотри!
На моих глазах мужчина превратился в дракона. Если бы сама не видела, не поверила.
Зверь сверлил меня взглядом, будто ожидая моей реакции.
— Это потрясающе! — восхитилась я, — и ты можешь извергать пламя?
Дракон повернулся, царапнув пол острым шипом, который находился на хвосте, сделал несколько шагов ко мне. Я остолбенела.
Неужели сожжет меня?
Но нет. Сзади располагался огромный камин. Стоя к нему спиной, я его не увидела. Дракон выпустил струю пламени, зажег очаг. Меня слегка зацепило снопом взметнувшихся искр.
— Эй! Осторожней!
Я похлопала по платью. Ткань начинала тлеть в тех местах, куда попали огненные брызги.
Дракон принял человеческий облик, подбежал ко мне. Крепкие руки прошлись по спине и ягодицам.
Вот хам!
— Ты чего руки распускаешь?
Я хотела оттолкнуть его, но в этот момент молодой человек наклонился. Удар локтем пришелся прямо в глаз.
— Ой! Простите.
По лицу мужчины прошла волна ярости. Черные глаза сверкнули огненными всполохами, губы плотно сжались. Очевидно, он еле сдерживался, чтобы не разорвать меня.
— Пожалуйста. Я не специально. Дайте посмотрю.
Я приблизилась к дракону, встала на цыпочки, разглядывая покрасневший глаз.
— Больно?
Я чуть дотронулась до кожи, провела пальцами по щеке от виска к носу.
Мужчина вздрогнул от прикосновения. Его взгляд по-прежнему был сосредоточен на мне, но уже не такой яростный. Казалось, он посветлел даже. Вот и янтарная окантовка у внешнего края зрачков проступила. Хороший признак, наверное.
— Все нормально, — ответил, наконец, дракон.
— Слушай, извини еще раз. Но ты сам виноват. Нечего меня щупать было.
— Твоя одежда дымилась. Я тушил. Иначе вспыхнула бы, как факел.
— А не вы ли и подожгли ее?
— А кто меня просил показать?
— Ладно, — осадила я. Отступив на два шага назад, сказала, — мы оба виноваты. Я прощу вас, если вы извинитесь и позволите полетать на драконе.
Дракон чуть не «оглох». На его лице сложно было прочитать эмоции, но сейчас он не следил за собой. Возмущение, гнев и даже восхищение сменялись одно за другим. В конце концов, мужчина не выдержал и расхохотался.
— Эсте, вы не представляете, сколько наших законов нарушили. Как минимум трижды вас бы уже повесили, дали десять плетей, и посадили на неделю в клетку на площади, чтобы каждый мог кинуть камень. А вы еще требуете, чтобы Я извинялся?
— Думаю, с меня хватило бы и первого повешения, — пробормотала я.
Кем он себя возомнил? Сначала спас, потом притащил в какую-то башню бог весть какого века постройки, всю облапил, да еще и угрожает убить. Кстати, не он ли утащил мои вещи?
— Послушайте, как там вас…
— Вейр Ксавьерисандос.
— Послушайте, Ксавьер, — я нарочно сократила его имя до выговариваемого более-менее человеческого, — если собираетесь убить меня, нечего было спасать.
— Я не хочу вашей смерти, эсте, — ответил мужчина.
— Тогда нечего угрожать. Я действительно ничего не помню о себе. Но это не заставит меня молчать.
— Неужели? Что ж, нелегко вам придется. Я подумаю над просьбой, если вы тоже сделаете для меня кое-что. Вы все-таки ударили меня. Теперь дня три не смогу появиться на людях.
— Всего-то. А я думала неделю, — хмыкнула я, — и что нужно?
— Спойте для меня. Только что-нибудь не такое грустное, как ночью.
— Что же спеть? — я задумалась, перебирая в уме варианты песен.
Тут пришла в голову одна идейка. Я набрала полную грудь воздуха и запела:
«Вот волею судьбы свои считаю часы.
Тень надо мной, как порождение тьмы.
Всего один шаг, смерть перевесит весы, Но время попрошу я взаймы.
И я не горю желаньем лезть в чужой монастырь, Я видела жизнь без прикрас.
Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас»…
С каждым словом лицо Ксавьера светлело, будто наполняясь энергией. Глаза из угольно-черных стали медово-зелеными. Это было необычно, притягательно. Вдобавок, в них читалось неподдельное восхищение. На меня никто так не смотрел.
— Еще, — прошептал он, как только я замолкла.