— Когда это произошло, сэр капитан? — еле слышно задал вопрос боцман.
— День назад, — так же приглушенно ответил бывалый небесный волк.
— Тогда, — боцман стянул свою ветхую треуголку и тихонько произнес. — да помогут нам боги.
Вся линия горизонта, вплоть до края небес была закрыта разноцветной полосой. Сперва могло показаться, что это зарождается грозовой фронт, но стоило посмотреть через подзорную трубу, как полоса дробилась на множество точек.
И каждая эта точка, ощерившаяся пушками, боевое судно, на парусах которого были изображены, на фоне закатного солнца, два скрещенных пера, постепенно проверявшиеся в меч и копье — герб Ласкана.
Военный барабан ударил второй раз — боевая готовность.
— Вам надо на мостик, сэр капитан, — прерывисто, с придыханием, отчеканил боцман.
— Д-да, конечно, — так же, будто выныривая из глубин сознания, ответил капитан.
Пока он взбегал по лестнице на капитанский мостик, на верхнюю палубу уже высыпали солдаты и матросы. Многие из них, наоборот, сбегали вниз и становились к орудиям. Со скрипом открывались бойницы и выкатывались черненые стволы пушек.
— Всех чаек мне в пузо! — заревел капитан, сменив у штурвала рулевого. — К орудиям, сукины дети! Поднять паруса! Развернуться бортом по ветру! Отправить с посланием птиц во все форты!
Солдаты и матросы, обнажив оружие, встав у бортов корабля за выносные орудия, начали выцеливать из облаков вражеские суда.
— Сегодня все мы с вами, достопочтенные, отправимся к дому праотцов! Но мы выполним свой долг!
— Ату! — закричали сотни глоток.
Капитан, отщелкнув крышку на медальоне, посмотрел на маленький портрет. Молодая девушка держащая на руках дитя. Этот портрет ему прислали лишь неделей ранее — жена родила первенца.
Мальчика.
— За тебя, сынок, — прошептал капитан, а затем закричал во всю мощь легких. — Открыть клетки! Выпустить птиц!
В ту же секунд со стороны левого борта распахнулись кованные решетки клеток почтовых птиц. И десятки крылатых почтальонов бросились в рассыпную.
Полоса ласканского флота, к этому мгновению, уже превратилась в самое настоящее небесное цунами. Небо сотряс залп сотен орудий.
Капитан крутанул штурвал и маневренная каравелла избежала большей части ядер, выпущенных с передовой. Те же, что смогли долететь, исчезли во вспышках волшебного щита.
— Огонь, демоновы выпердыши! — ревел капитан. — Огонь, полюби вас исчадья бездны!
Десятки оружейных выстрелов сотрясли борт каравеллы. Пороховые облака потянулись к высокому небу. Капитан же крепко держал штурвал.
С мыслями о сыне и молодой жене, он направил судно прямо к вражеской линии. Он не сворачивал и даже не думал о побеге. Если они не смогут прикрыть улетающих почтовых птиц, то информация о вражеском флоте может прийти в столицу с запозданием.
Может на час, может на два — пока армада не столкнется с другим пограничным судном. Но даже это время может сыграть важную в роль в войне.
— Ради тебя, сынок, — прошептал капитан и нажал на педаль подачи энергии. Где-то в недрах судна вспыхнул ярким светом волшебный иероглиф. Каравелла сходу развивая высокую скорость, до треска в парусах и корме, рванула к противникам.
Сам же капитан, прикусив губу, надавил на потайной рельефный выступ у основания штурвала. Кристаллы-накопители тут же начали впитывать огромное количество силы. Такое, что не смогли удерживать внутри.
Судно мгновенно превратилось в живую бомбу.
— Горите в бездне, демоновы Ласканцы! — закричал капитан.
Когда до кораблей Ласкана оставалось всего несколько километров, из-под облаков вдруг вылетели три крылатые твари с наездниками.
Их вел за собой воин с короткой, рыжей бородой и такими же волосами. Укрытый доспехами, украшенными железными, крылатыми ящерицами, он разжал левую руку. На ладони вспыхнул магический иероглиф.
Яркий синий свет разлился над чернеющими облаками. Его глаза вдруг обернулись сверкающими кристаллами.
— Великий Герой Танигед, — прошептал капитан. Он повернулся к солдатам и матросам. Хотел им что-то сказать напоследок, но не успел.
За рыжеволосым наездником из черных небес сформировалась копия его руки. Только она была размером больше, чем две сотни метров.
Из центра гигантской ладони так же лился яркий, синий свет.
“Свист Могильного Ветра” исчез в сжавшемся облачном кулаке. Не вскрика, ни взрыва, ни щепок, ни капли крови. Когда рассеялась дымка, то от каравеллы не осталось ни единого следа.