Глава 827
Глава 827
Орун сделал еще несколько больших глотков. Затем вытер губы и продолжил.
— Мы выдвинулись с ним вдвоем. Я понятия не имел. Кто он такой, но чувствовал огромную силу. Уже тогда проклятый Морган был Безымянным.
— Но зачем тогда… — Хаджар осекся. Перебивать Великого Мечника было не самой лучшей идеей.
— Вот и я подумал о том же, — слава Высокому Небу, Орун не вспылил и не возобновил тренировки. Вместо этого он продолжил свой рассказ. — И мне бы остановиться, подумать немного, но голод по наркотику вел меня за собой. К ночи мы уже были в лагере войск Шесевиг. Дарнас, ученик мой, в те времена был слаб и хил. Коррупция, распущенность дворян и аристократов, лень и апатия привели страну в упадок. Наши территории растаскивали соседи.
— А как же народ?
— А что народ, — пожал плечами Орун и отпил еще немного. — Пока война не приходила к порогу их дома — всем было плевать. Всем, кроме молодого, нового Императора. И я подумать не мог, что именно с ним окажусь в центре войск Шесевиг. А когда увидел штандарты, было уже поздно. Мы крались не хуже ночных воров. Десятку дозорных не повезло оказаться у нас на пути. Признаюсь, Хаджар, Морган воистину любит резать горло. Любой его противник всегда оказывается либо с рассеченной шей, либо обезглавленный. Не знаю, может у ублюдка травма детская какая…
Орун опять пожал плечами и, вновь осушив горлянку, в очередной раз её наполнил.
— Но полностью глубину той задницы, в которую залез, я осознал только когда мы подобрались к генеральскому шатру Шесевиг. И, как ты понимаешь, так просто генеральский шатер, с Пиковым Повелетелем внутри и Пиковыми Рыцарями Духа не взять. И тут Моргану потребовался я. Для, так сказать, небольшой диверсии.
Хаджар начал смутно догадываться в какое русло клонило рассказ Оруна. И, видят Вечерние Звезды, это было ничем не лучше той части, где он рассказывал о своем юношестве и службы наемником.
— Шесевиг уже какое-то время сражались с нашими войсками в этом регионе. Ну и разумеется успели разорить несколько баронств и даже одно графство. А там где баронства и графства, — Орун, поежившись, залпом осушил целую горлянку. Но, сколько бы он сейчас не пил явно особенной браги, она никак не могла его пронять. Порой грехи прошлого были так горячи, что их не потушить никаким вином. — Не знаю, как этот ублюдок понял, что я окажусь способен на подобное, но он отправил меня к шатру пленных. Приказал, убить их всех. Начать такую резню, чтобы весь лагерь сбежался. И я… я не мог ему отказать Хаджар.
— Клятва, — догадался Хаджар, а затем резко замолчал.
Орун слепым взглядом смотрел на звезды. Таким слепым, будто что-то выжгло взгляд его души. Опустошило физическую оболочку, оставив в ней только голодную пропасть.
— Наркотик держал меня крепче любой клятвы, — Орун поднял было горлянку к губам, а затем со злостью швырнул её в пропасть. — Я зашел внутрь шатра, Хаджар, с надеждой увидеть там упитанных свиней — дворян, продавших честь и достоинства за жратву, молодух и вино. Но… там были вояки, Хаджар. Последние из военного-дворянства той провинции. С их женами, детьми… там были дети, Хаджар. Некоторым не было и пяти зим… связанные, в рабских ошейниках, с кляпами во рту, они, каким-то образом, сразу узнали во мне соотечественника и их радости не было предела. Даже когда я прирезал первого из них, они все еще надеялись… может на то, что зрение их подводит и сейчас я скажу, что старик на самом деле жив и это нужно для побега, а может еще на что… — Орун сжимал и разжимал кулаки. Он так сильно сжимал свои колени, что из-под пальцев потекли струйки крови. — Это длилось почти четверть часа. Затем сбежалась половина лагеря Шесевиг. В конце концов, пленные для них были дороже любых монет. За каждого дворянина из его рода можно было выручить куда больше, чем они награбили.
Хаджар понимал о чем говорит Орун. Во время войн варварских королевств он и сам захватывал пленных. Их продажа родным приносила армии едва ли не четверть от общего дохода. Причем содержание со стороны королевства не наполняло казну Лунной Армии и на десятую часть от необходимого.
— Морган расправился с генералом, обезглавил армию. Поджигая все, что можно поджечь, мы с боем вырвались из лагеря. Войска были слишком заняты убийством генерала и резней пленных, чтобы отправить за нами нормальную погоню. А затем… — Орун вздохнул и покачал головой. — Затем он мне заплатил, а я пошел и напился. Напился до такой степени, что, будучи Рыцарем Духа, умудрился начисто забыть четыре дня своей жизни. Очнулся в камере казематов. Стражник сказал мне, что моя казнь состоится на рассвете.