Дуон кашлянул, спешно рванул со стола последний, непонятным образом забытый, листочек, на котором был в пять штрихов нарисован бутон розы, перевернул его незамаранной стороной вверх и, придав лицу сердитый вид, приготовился слушать.
— Поймали, капитан, — задыхаясь, начал один из солдат. — Я и мои товарищи. Убийцу поймали. В лесу. Грабил и своих жертв в опавшие листья закапывал. Те там и гнили, что потом не найти и не узнать.
— Враки всё! — пропищал толстяк, но Брасс надавил на нож, и коротышка замолчал.
— А теперь по-порядку, — кивнул Дуон в сторону второго солдата, внешностью хоть и одутловатого, но располагающего большим количеством сил, чем его напарник.
— Мы возвращались в Торренхолл, капитан. Хорошо, что шли медленно, иначе проскочили бы и не заметили. Слышим, хрустят ветками да сильно хрустят. Вначале подумали, медведь. Хотели уже лошадей пришпорить, а потом разглядели этого толстого среди деревьев. Мы его окрикнули, а он — драпать. Еле нагнали. Думали — вор. Украл чего у честных людей да закопал, а оно вон чего вышло. Выгляните во двор — там покойник лежит.
Дуон поёжился. Мертвецов он откровенно побаивался — старая нянька, воспитывавшая юного капитана, любила стращать малыша историей о вечно живом карлике, который продал свою душу в обмен на вечную жизнь. Убить того карлика было невозможно: сколько ножей в него ни втыкали, сколько раз на виселице ни вешали, сутки пройдут, а он снова глаза открывает, встаёт и идёт по своим делам или же своим убийцам мстит. Парень, которого привезли солдаты, на карлика не походил, но всё равно было страшно. А вдруг среди ночи подымется да всех тут перережет?
— Не покойник он! — снова взвизгнул щекастый коротышка. — Клянусь вам, что не покойник. И не моих рук это дело. Я же говорил вам, я просто вышел за грибами — ночью влажно-то как было, чай, сейчас всё вокруг мелкими шляпками под листьями усыпано. Я и не помню, как забрёл в те заросли да чуть не наступил на него. Свесился над ним, начал слушать, живой али мёртвый, а тут вы подоспели.
— С такой мордой, как у тебя, да по грибы? — усмехнулся Брасс.
Швидоу внимательно посмотрел на толстяка. Действительно, отёкшие глаза бегали слишком шустро и подозрительно для простофили, пальцы — хоть и пухлые, а ловкие, и весь пузан такой скользкий и склизкий, словно жиром обмазанный. С какой стороны ни хватай — вывернется.
Дуон тяжело вздохнул. Желания копаться в этой истории не было совсем. Впрочем, того желания вообще ни на что не было и уже которую неделю. И всё из-за какой-то пигалицы.
— Что ещё нашли при нём? — спросил Швидоу и тряхнул головой, чтобы отделаться от навязчивого русоволосого образа перед глазами. — Ножи, золото?
— Да какие там ножи и золото? — вскрикнул толстяк. — Всё моё богатство вон там на дворе валяется!
— У этого в карманах действительно больше ничего не было, — подтвердил солдат. — Зато у покойничка нож между лопаток торчал, а золото можно и спрятать было успеть. Листьев сколько опало с деревьев — хоть сундуки в них зарывай!
— Этого повесить, а покойника бросить в общую яму, — коротко распорядился Швидоу, не желая больше тратить время на эту ерунду. Одним вором и убийцей в лесу станет меньше — это хорошо. Можно даже лорду Стернсу о таком успехе доложить — милорд в долгу не останется, похвалит.
— Да не мёртвый он! — не унимался толстяк. — Когда ко мне в лесу подскочили, я как раз над этим пареньком склонился. У того хоть и нож в спине, а сердце стучит. Клянусь вам! Сам слышал! Слабо, но стучит.
— Это ты, поди, со стуком дятла перепутал, — ехидно заметил Брасс и обратился к капитану: — У покойничка вся одежда кровью пропитана. После таких потерь не живут.
В голове снова яркой вспышкой пронеслись истории о вечно живом карлике. По телу пробежали муравьиным роем мурашки, а Дуон порадовался, что одет был с головы до ног и его страха никто не смог разглядеть.
— Парень действительно был жив, когда мы толстяка схватили, — внезапно подтвердил один из двух солдат. — Потому сюда его и приволокли. Надеялись, что, может, свезёт ему да не окочурится, пока до Торренхолла доберёмся. Капитан, у вас же есть лекарь. Пусть глянет.
Швидоу потёр переносицу. Слишком суетный выдался день. Мало того, что эти четверо ворвались к нему и нарушили покой, так ещё и прекращаться это не собиралось. Теперь вот за лекарем надо посылать, терпеть того, ждать, что скажет. Хорошо, если бы парень действительно сдох, а лекарь смог то быстро подтвердить. А то, если живым окажется, забот на несколько дней будет.
— Конечно, пусть глянет, — поддакнул толстяк. — А как парень придёт в себя, то скажет, что я его и пальцем не трогал, чтобы меня вот так взять и на виселицу сразу волочить.