Далекий “Воздушный Змея”, защищенный лучшими чарами, перышком смело на десятки километров. А само судно теперь выглядело так, как если бы провело неделю в эпицентре шторма или несколько часов в жарком сражении.
Когда все стихло, то Акена, от осознания произошедшего, рухнула на колени и прижала ладони ко рту.
Она была воительницей. Так её воспитывали отец и мать.
Она с самого детства жила с осознанием того, что однажды ей придется надеть генеральский медальон и повести за собой войска. Такую участью ей с рождения избрал правитель Дарнаса.
И она видела воинов.
Слабых и могучих. Свирепых и степенных. Жестоких и благородных.
Но, даже в самых смелых своих помыслах, в самых жутких кошмарах, она не могла представить себе того, что видела в данный момент.
Это не было битвой. Не было войной или даже бойней.
Это было истребление.
Беспощадное.
Не знавшее разбора.
Полное уничтожение того, что целыми эпохами дарило мир и спокойствие этому региону.
И теперь она поняла, почему, дошедшие до ней песни бардов о Безумном Генерале, не только воспевали его безусловную отвагу и смекалку, но всегда, между строк куплетов, чувствовался ужас и страх, которые испытывали враги, вставшие на пути Безумца.
Дождь, который теперь падал вокруг Акены, больше не был мягким и прозрачным.
Теперь с неба проливалась кровь.
Будто плакали сами боги…
Глава 991
Глава 991
Хаджар стоял с вытянутым перед собой мечом. Стальная воля скалой возвышалась внутри него и на неё, как на пьедестал, взбирались энергия с мистериями.
Одно дело — понимать технику благодаря Наследию, но совсем другое — осознавать. Черный Генерал не просто так выбрал в ученики именно Эрхарда.
И это не было связано с тем, что в рождении Последнего Короля, которого принесла в этот мир мертвая женщина, первый из Дарханов увидел отражение собственной судьбы.
Нет, суть заключалась в другом.
В том, что, как и сам Черный Генерал, Эрхард, всю жизнь, сражался в одиночку. Один, против сотни королевств. Один, против сотни армий. Один, против сотни королей.
Он не отступал. Не сдавался. И он одолел их всех. И был предан и забыт.
Точно так же, как и сам Черный Генерал.
Знал ли тогда первый из Дарханов, какая судьба будет ждать его ученика или нет? Что же — может и знал. И именно поэтому он дал ему технику. Технику четырех ударов меча, которыми можно одолеть армию врагов, свергнуть короля и забрать себе его земли, объединив их в одну единую страну.
И все это — лишь про помощи одной единственной “вещи”.
Меча, который Эрхард сжимал в своих руках.
Его меч мог поразить как одного противника, так и двух и даже целую тысячу. Не важно, сколько врагов встанет на пути Последнего Короля, он одолеет их всех.
В этом заключалась его мощь.
Мощь его техники.
И последняя стойка “Меча Четырех Ударов”, на самом деле, не имела какой-то четкой, оформленной структуры. Это была квинтэссенция меча, его сердцевина. И, если перед Хаджаром стоял один враг — Дерек Степной, она всю мощь обрушит на него одного.
А если тысяча врагов — то на тысячу.
Теперь же, когда к мистериям и энергии, Хаджар смог добавить и собственную волю, то он более не видел разницы между одним или несколькими врагами. Ведь он должен был не только физически уничтожить их, но и уничтожить их волю. То, что они оставят после себя, что они создали при жизни.
Это эфемерное знание и понимание переполняло Хаджара и вливалось в его “я”.
Энергия, слившись с волей, дали рождения истинной стойке “Меча” из техники “Четырех Ударов”. И, таким образом, Хаджар завершил технику Черного Генерала. Он осознал ей в полной мере. Каждую крупицу. Каждую самую мелкую деталь он впитал в себя. Сделал частью своей сути.
Перед ним стояла тысяча врагов? Не важно — все они падут от его меча.
— Меч, — прошептал он.
Слова Хаджара сбылись. Его меч не знал преграды. Он встретил перед собой волшебную защиту Хашима и его учеников и, сломив его, потеряв при этом не больше половины своей мощи, прошел им за спину.
Ученики гибли один за одним. Бесчисленные удары меча Хаджара, представшие в образе черных драконов, рубили и резали их, пронзали и рассекали. Одновременно с учениками, они уничтожали все, на что падал взор Хаджара и все, до чего мог дотянуться его меч, подкрепленной сокрушающей небеса волей.
Падали храмы, крушились горы, стонал сам воздух, пропитанный былой славой Лунного Света.
И, когда все стихло и улеглась кроваво-серая пыль, то на одиноком горном пике, копьем пронзающем небеса, осталось стоять лишь несколько людей.
Гряда, насчитывавшая десятки таких пиков, превратилась в одинокую скалу.