В довершение всего, когда гости начали разбредаться к тюфякам и спальням, чародей предпочел спать в конюшне, а не в многолюдной и нагретой зале. Вигфус огорчился, но старик заверил его, что холод и неудобства конюшни — ничто для того, кто привык ночевать и в худших условиях.
— Придется тебе пробираться в конюшню, прошептал Пер Брану. — Я бы сам пошел, но не могу. — Он укоризненно оглядел свои больные ноги. — Я буду следить за тобой из чердачного окошка и, помогу тебе забраться потом наверх. Не тревожься, такие старые дурни всегда глухи, как пень, и так храпят, что не услышат и налета берсерков. Даже ты, Бран, запросто с этим справишься.
Бран и Пер спали на чердаке бок о бок с дюжиной других молодых парней, которые ехали на тинг. Вдоволь поколотив друг друга охапками соломы и нахохотавшись, они наконец унялись и легли спать. Тогда Пер подтолкнул Брака и прошептал:
— Да проснись ты! Все заснули, пора идти.
Бран и не думал засыпать. С несчастным видом он протиснулся через чердачное окошко — чересчур тесное для человека его упитанности — и бесшумно пополз по плоской торфяной крыше. Было так безветренно, что Брана не оставляло чувство, будто за ним следят. Предав себя в руки недоброй судьбы, он спрыгнул с крыши и прокрался к конюшне. Кони все еще тревожились — должно быть, непрошеный гость был им совсем не по нраву. Бран пролез в низкое окно и в отчаянии огляделся, пытаясь хоть что-нибудь разобрать в непроглядной тьме конюшни. Вдруг что-то ткнулось в него, и Бран едва не завопил от страха, но тут же узнал Факси. Это означало, что конь Миркъяртана здесь — рядом с его верным скакуном.
Бран двинулся к нему, различая лишь массивный темный силуэт, глядящий на него из тьмы. Это был рослый конь, то ли белый, то ли серый. Клочок лунного света пробился сквозь тучи, и Бран увидел то, чего больше всего страшился — седло и сумки Миркъяртана, лежащие рядом с охапкой свежей соломы, и на этом импровизированном ложе — неподвижную темную фигуру.
Бран затаил дыхание и снова начал дышать только когда у него закружилась голова. Казалось, полночи минуло, а он все стоял, вперив в спящего неподвижный взгляд… но вот Бран шагнул к седлу. Ничто не случилось, и целую вечность спустя он наконец осмелился сделать другой шаг. Наконец юноша подобрался к сумкам настолько близко, что мог дотронуться до них. Сердце колотилось так громко, что Брану оставалось только дивиться, как этот грохот до сих пор не разбудил чародея. Негнущимися пальцами он долго возился с петлями и крючками и затем попытался заглянуть в сумку. Сунув туда руку, Бран нащупал что-то вроде старых костей и клочков расползшейся ткани. Он поспешно закрыл сумку и взялся за следующую, дрожа от нетерпения скорее покончить с этим гнусным и совершенно ненужным делом. В другой сумке обнаружилась смесь камней, цепочек и монет — вероятно, золотых. Наткнулась его рука и на какой-то гладкий, холодный на ощупь шар, и мгновенный роковой ужас пронизал Брана.
С него было довольно. Он повернулся, готовясь уйти, и тут небольшой кошель сорвался с крючка и шлепнулся к самым его ногам, в пятно лунного света. Из кошеля выкатилось содержимое — как почудилось Брану, нечто округлое и волосатое. Бран схватил его — и тут же выронил с придушенным «ох!». Это была человеческая голова, высушенная так искусно, что казалась живой. У Брана едва слезы не брызнули из глаз, пока он принуждал себя до нее дотронуться. Наконец, весь трясясь, он перевернул голову, чтобы поглядеть на черты лица. К его ужасу, на него негодующе уставились широко раскрытые глаза. Одна мысль о том, чтобы прикоснуться к этой мерзости, была для него невыносима.
Волосатое лицо дрогнуло, исказилось, и Бран услышал хриплый шепот:
— Положи меня на место, болван, пока я тебя не проклял!
Миркъяртан об этом узнает, уж будь уверен!
Бран слабо застонал и, натянув кошель на говорящую голову, чтобы еще раз не коснуться ее, поспешно затянул его и повесил на крюк. Затем он бросился к окну, уже не заботясь о том, чтобы не слишком шуметь. Когда он вылезал из окна, ему почудился сухой смешок, и это лишь подстегнуло его бегство. Точно ловкий акробат, соскочил он на землю, сломя голову помчался к дому, вскарабкался по стене, прополз по крыше и протиснулся в чердачное окно — все без малейшей передышки. Наконец Бран с шумом спрыгнул на пол, разбудив кое-кого из соседей, которые обругали его за то, что так бесцеремонно нарушил их сон.
— Да это Бран во сне свалился с кровати, — насмешливо пояснил Пер. — Должно быть, ему приснилось, что скачет верхом.
Парни загоготали и вернулись к прерванному сну. Бран заполз в постель, все еще тяжело дыша. Он закрыл глаза и притворился, будто не замечает Перовых тычков.
— Что ты там нашел? — осведомился Пер опасно громким и раздраженным голосом.
— Доказательства, — ответил Бран, и этим предпочел бы ограничиться, но Пер так щипал, толкал и угрожал, что в конце концов вытянул из него всю историю. Когда Бран умолк, Пер негромко фыркнул и надолго задумался.
— Говорящая голова… — наконец прошептал он. — Стеклянный шар, от которого тебе стало нехорошо. По-моему, иногда ты способен испугаться собственной тени.
— Миркъяртан не тень, — горячо отрезал Бран. — Ты ведь сам его видел, глаз у тебя нет, что ли? Он гонится за нами и Ингвольд, и намерения у него явно не самые дружеские. Глупый случай сделал так, что мы стали причиной побега Ингвольд с этим драконьим сердцем, и вдобавок он счел нас соглядатаями. Я считаю, надо отыскать Ингвольд и спросить у нее, как нам спастись от преследования. Если мы при этом сможем хоть как-то ей помочь — тем лучше.