— Он не целитель. — упорно настаивал Т’мар.
— Да, — ответил согласно Кентаи, — он не целитель. Но именно Киндан отыскал путь спасения Холдеров во время Мора, и только Киндан был связан со стражем порога и Запечатлел файра.
— Я доверяю Киндану. — горячо заявила Фиона. — Он спас мне жизнь.
Т’мар удивленно на нее посмотрел, а потом опустил глаза и пробормотал. — Он не всадник дракона.
— Но Лорана — всадница. — ответил Кентаи. — И это ее травы мы используем.
Т’мар бросил на арфиста упрямый взгляд, но ничего не сказал, вместо этого потянувшись за кружкой и кувшином кла. Он уронил кружку и разбил ее.
— Вот. — сказала Фиона, подвинув к нему свою кружку. — Возьми мою.
— Нет, я возьму свою. — заявил Т’мар.
— Т’мар! — удивленно воскликнула Сайска. Бронзовый всадник посмотрел на нее, вскинув брови. — Ты уверен, что хочешь это сделать? Глупо отказываться от милостей Госпожи Вейра.
Т’мар был готов сердито ответить, но вовремя остановился. Он покачал головой и сказал Сайске. — Прими мои извинения, Госпожа Вейра, я неправ.
Сайска согласно кивнула, затем взглядом указала ему на Фиону.
Т’мар повернулся к младшей всаднице королевы. — Госпожа Вейра, я приношу свои извинения за мои плохие манеры. — сказал он. — Если ты примешь мои извинения, я буду очень благодарен.
Над столом повисло напряжение, такое плотное, что его можно было пощупать, и Фиона ощущала его, как никогда раньше. Ей нужно было самой принять решение: она могла отклонить извинения Т’мара, и этим накалить обстановку, или могла охладить накал. Фиона покачала головой, в ней совсем уже не было сил, чтобы поддерживать в себе гнев.
Т’мар уловил ее движение и неправильно его истолковал. Он начал оскорбленно подниматься и остановился только тогда, когда Фиона дотянулась до него через стол и схватила его за руку.
— Я качала головой, удивляясь своей глупости. — сказала она, поймав его взгляд. — Пожалуйста, сядь и возьми мою кружку. Мы все слишком много пережили; мы все взволнованы и все устали.
Она потянула его за руку вниз, и Т’мар с кривой улыбкой опустился на свой стул.
— Я налью, если ты не против, всадник. — предложил Кентаи. Дождавшись благодарного кивка Т’мара, арфист наполнил кружку теплым кла.
— Прости меня тоже, если я обидел тебя. — сказал Т’мар, зажав в руке потеплевшую кружку.
— Если мы собираемся выжить, — словно со стороны услышала собственный голос удивленная Фиона, — мы должны научиться прощать обиды и смиряться с душевной болью.
«Смириться с болью» — повторила Сайска, пытливо глядя на Фиону.
«Что-то подобное говорил Киндан, — поняла Фиона, — в один из тех редких моментов, когда удавалось уговорить его рассказать про Мор».
— Да. — ответила она, не пытаясь придумать ответ, потому что вновь упоминать Киндана сейчас будет не самой лучшей идеей.
— Мы не знаем, как долго это будет длиться. — прозвучал в тишине зала голос Кентаи. Он взглянул на Фиону и улыбнулся. — Я думаю, наша новоиспеченная Госпожа Вейра права: мы должны прощать обиды и смириться с душевной болью.
— А что мы будем делать с заболевшими драконами? — полюбопытствовал Т’мар.
— Создадим им наиболее комфортные условия, приставим к ним кого-нибудь, кто будет с ними и их всадниками, столько, сколько нужно. — ответила Фиона, вспомнив другие слова — на этот раз принадлежащие ее отцу — о временах Мора. В ответ на вопросительный взгляд Т’мара она пояснила. — Отец рассказывал, что так они действовали, когда пришел Мор.
— Я думаю, что мы вряд ли сможем сделать больше. — согласилась Сайска.
— Ждать. — задумчиво сказал Т’мар.
— И надеяться. — продолжила Фиона.
Т’мар устало провел рукой по волосам и вниз к шее, разминая напряженные мышцы. — Не очень-то много.
— Это все, что мы можем сделать. — ответил К’лиор.
— Это больше, чем просто смотреть и ждать. — добавила Фиона. — Нужно выслушать, помочь добрым словом и нежным прикосновением.
— Ты делала это когда-нибудь? — спросил Т’мар, и на его лице появилось выражение, ясно дающее понять, что в этот момент он резко изменил свое мнение о сидевшей напротив всаднице королевы.
— Один раз. — призналась Фиона. — Со старым дядюшкой.
Она поняла, что остальные хотят узнать подробности и пояснила. — Он умер, держа меня за руку. — Ее лицо сморщилось от воспоминаний, и она добавила. — Я плакала потом целую семидневку.