— Румпель… — отчаянно застонала она, когда он отказался ускорить темп.
— Просто позволь мне попробовать тебя снова, моя сладкая вкусная Белль, — оскалился он, переместив руку на грудь, настойчиво и приятно сжимая.
Снова? Позже она задастся этим вопросом вновь, но не тогда, когда он, склонившись, поцеловал ее в шею, прикусывая нежную, порозовевшую от поцелуев кожу, тут же зализывая остающиеся следы языком. В этот раз она не сопротивлялась, когда он вновь расположился между ее бедер, прокладывая дорожку поцелуев от живота и ниже.
Белль задушено пискнула, когда Румпель впервые коснулся ее лепестков кончиком носа, вдыхая аромат и довольно урча. Едва он коснулся ее языком, она непроизвольно погрузила руки в его волосы, цепляясь, постанывая и вскрикивая в такт его движениям. Он набросился на нее так, словно она была самой вкусной вещью, которую он когда-либо пробовал. Белль выгибалась на встречу блуждающим по ее телу рукам, сжимающим грудь и дразнящим ее соски, сильнее, до боли, сжимая его волосы, когда его язык настойчиво кружился вокруг той самой точки, приносящей ей волны удовольствия. Ее стоны становились громче, а напряжение невыносимым, пока внезапно не исчезло, распространяясь по телу волной удовлетворения.
— Вот так, моя девочка, просто наслаждайся, — пробормотал Румпель, обнимая ее за ягодицы и немного приподнимая, позволяя скользнуть языком ниже и глубже, в поисках вкуса.
— Румпель, ты… О! — она вскрикнула, когда язык внезапно коснулся ее входа и неожиданно проник в нее. Его язык скользил в ней, находя самые нежные и чувствительные места, проникая все глубже, растягивая изнутри и подготавливая к еще одной развязке. — Как ты… О! — Бель и подумать не могла, что его язык был настолько длинным.
Когда ее накрыла вторая волна удовольствия, она потрясенно прикрыла глаза, вскрикивая в блаженстве. Белль едва заметила, что Румпель успел переместиться, накрывая ее тело своим. Он тяжело дышал, уткнувшись в изгиб ее шеи, отчаянно прижимаясь к ней в нужде. Белль неосознанно скользнула ладонями под его выбившуюся из штанов рубашку, наслаждаясь гладкостью кожи спины, ощущая дрожь и то, каким сейчас чувствительным к прикосновениям он был.
— Спасибо, — переведя дыхание, пробормотала она, поцеловав его у уха. — Это… это действительно лучший способ согреться.
Румпель напряженно засмеялся, не сумев подавить последовавший за этим стон и сдержать толчок бедер, когда она слегка провела ноготками по спине.
— Это было мое удовольствие, — довольно пробормотал он, приподнявшись и невольно потершись подбородком о ее волосы.
— Румпель? — сонно произнесла она, поглаживая его спину.
— Да, милая? — напряженно выдохнул мужчина, продолжая медленно покачиваться против ее бедра. Он с трудом мог контролировать бушующий в нем огонь, осознав, что чем дольше находился в ее объятиях, тем больше начинал терять над собой контроль. Его тело отказывалось слушаться, позволяя инстинктам взять над собой верх.
— Я бы могла… — она неловко сместилась, коснувшись его возбуждения ладонью. Эта часть тела немного пугала ее, но она прочла достаточно книг, чтобы знать, что мужчине можно было доставить удовольствие несколькими способами. Белль боялась, но если он будет таким же терпеливым, как до этого, она была уверена, что все получится.
— Белль! — он недостойно вскрикнул, предательски толкнувшись в ее ладонь, хватаясь рукой за изголовье кровати, цепляясь за дерево когтями. — О, нет! — выдохнул он, пораженно уставившись на руку. Его пальцы, покрытые золотисто-зелеными чешуйками удлинились, острые черные когти цеплялись за дерево, оставляя глубокие следы.
— Я что-то сделала не так? — она убрала руку от него, переместив на поясницу, успокаивающе поглаживая напряженные мышцы, ничего не делая для того, чтобы действительно успокоить бушующее в нем пламя.
— Нет-нет, все так, просто ты не должна… — спешно заговорил он, гипнотизируя свою руку. Только не смотри ей в глаза! Только не смотри, она все узнает! Нужно как можно скорее убраться из ее дома, пока она не разоблачила его.
— Румпель, — Белль потянула его вниз, игнорируя странный скрип дерева позади. Издав маленький странный звук, он слепо ткнулся ей в губы, боясь взглянуть в глаза. Он был уверен, что его глаза изменились. Оторвавшись от губ, она прижала его к себе, крепче обнимая, позволив уткнуться в шею. — Но я хочу.
— Почему? Я сделал это не потому, что ожидал от тебя того же, Белль. Я просто хотел…
— Потому что я люблю тебя, — нежно произнесла она, словно это все объясняло. Неожиданно для нее он застыл в руках, словно его облили из ведра ледяной водой и задохнулся от нахлынувших на него ощущений. Что –то тяжелое, теплое и удушающее с невероятной скоростью волнами распространялось от ошейника по всему телу.
Белль неуверенно моргнула, неужели она поторопилась?
— Я не ожидаю от тебя взаимности, просто хочу, чтобы ты знал. Это…
— Нет, — холодно произнес он, медленно поднимаясь на руках.
— Что? В смысле нет? — непонимающе произнесла Белль, потянувшись к его спадающим прядям волос, желая убрать за ухо и взглянуть ему в глаза.
— Ты не можешь любить меня, — произнес он, яростно взглянув ей в глаза, отчего она от неожиданности отдернула руку. Его карие глаза были наполнены болью и предательством, словно она только что разбила ему сердце, но это было не так.
— Почему нет? — она вздрогнула, когда он резко встал с кровати, спешно отходя на середину комнаты и не поворачиваясь к ней лицом.
— Никто не может любить меня, — сквозь зубы выдавил он, подрагивая от боли и злости, замораживающей его изнутри так, что внутренний жар и возбуждение мгновенно исчезли.
— Ты не прав. Я понимаю, тебе мало кому удавалось довериться в прошлом, но… Румпель, я действительно забочусь о тебе, ты мне нравился с первой нашей встречи и с каждым днем мои чувства становились все сильнее. Я люблю тебя, дорогой, — она приподнялась, желая подойти к нему.
— Нет! — он резко развернулся, взглянув на нее с такой ненавистью и неверием, что она невольно отшатнулась от его взгляда. Ему было трудно дышать. Она же не могла приказывать ему, она не могла заставить любить! Тогда что во имя всего могло его так душить?! — Ты не можешь меня любить! Не ты! Никто не может меня любить! — его крик и углубившийся акцент перешли на животное рычание. — Никто!
Хромая, он бросился к выходу, спасаясь от ее слов бегством. Единственное, что он умел делать все эти годы. Бежать.
— Стой!
Ошейник сжался на шее, застав на пороге с открытой дверью. Он захлебнулся воздухом, захрипев. Не зная, то ли он задыхался от душивших его слез и подкатывающей к горлу желчи от ненависти к себе или от прилегающего жгучего металла на шее.
— Пожалуйста, Белль… — задыхаясь, жалобно, беспомощно произнес он. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, отпусти меня, Белль. Умоляю, просто позволь мне уйти сейчас. Просто отпусти, я не могу… — он всхлипнул, плотно сжав подрагивающие губы, в попытке сдержать слезы, застилающие его глаза.
Ошейник внезапно ослаб, позволяя ему сделать первый вдох и тут же сдвинуться с места.
Он исчез в темноте ночи, убегая из дома забыв о посохе, случайно забирая с собой все тепло и огонь, что были в доме и в ее сердце.
Комментарий к Глава 17
*сталактит - те минералы которые “свисают” с потолка так сказать
*сталагмиты - те что растут из земли. Противоположность сталактитам.